Все эти люди неистово аплодировали Бондареву, радостно шумели, а Стамякин даже втайне гордился, что близко знаком с Перекусаловым, который в таких дружеских отношениях со столь известным литератором…
После лекции все поехали к Перекусалову ужинать.
II
Сначала гости дичились Бондарева и жались по углам, но когда он рассказал два — три смешных анекдота и какой — то пикантный петербургский случай — все оттаяли.
Обильный ужин, украшенный десятком бутылок с различными этикетками и разнообразным содержимым, окончательно сломал лед.
Все зашевелились, оживились.
Бондарев, сидя рядом с обаятельной Стамякиной, не сводил с нее глаз, подливал ей вина и без умолку рассказывал о Петербурге, о себе, сообщал тысячу смешных, забавных вещей, отчего Стамякина, красиво усмехаясь, придвигалась незаметно к Бондареву ближе и изредка бросала на него из — под трепещущих ресниц сладкий, доходивший до самого сердца взгляд.
— Да ведь она прелестна, — думал Бондарев, оглядывая ее. — Хорошо бы увезти ее в Питер… Фурор бы…
Пили много, но никто, кроме хилого маленького Стамякина, не пьянел. Инспектор Хромов, сидевший сбоку Бондарева, бросал на него восторженные взгляды и все подстерегал удобный случай, чтобы вступить в разговор.
Подстерег. И спросил робко, тронув литератора за рукав:
— Как вам приходят в голову разные темы? Я бы думал, думал и целый век ничего не придумал!
— Профессиональная привычка, — благодушно ответил Бондарев. — Мы уже совершенно бессознательно всасываем все, что происходит вокруг нас, — впечатления, наблюдения, факты, — потом перерабатываем их, претворяем и отливаем в стройные художественные формы.
— Да… претворяем… в формы, — засмеялся инспектор. — В хорошую бы форму я бы претворил что — нибудь. Из всех редакций помелом бы выгнали.
Наливая своей соседке вино, Бондарев наклонился немного и шепнул одними губами, как шелест ветерка:
— Ми — ла — я…
Красивая Стамякина закрыла густыми ресницами глаза.
— Кто?
— Вы.
— Смотрите, — улыбнулась тихо и ласково Стамякина, — вы играете с огнем. Я опасна.
— Пусть. Я с детства любил пожары.
— А как вам платят за принятые сочинения в редакциях? — любовно смотря на Бондарева, спросил инспектор. — Авансом или после?
— Большей частью авансом, — улыбнулся Бондарев. — Мы стремимся вперед и спешим жить.
— По — моему, — заявил Хромов, — нужно бы людей, подобных вам, содержать за счет казны. Ешь, пей на казенный счет, веселись и не думай о презренном металле! Пиши о чем хочешь и когда хочешь… Гм… Или вас должно содержать общество, которое вас читает.
