— В газете написали, что это чудо, — громко сказала она. — Чудо, что я осталась жива. Значит, что я на самом деле должна была быть убита. А если я живу, это значит, что… что… — Она посмотрела на книжку. — Нет, я не должна быть Золушкой. — Она встала и снова подошла к зеркалу. — Как это произошло? Все равно. Ты находишься здесь, Малгося, и у тебя нет другого выхода, кроме как перестать быть Золушкой из маленького городка.
Она выпрямилась, но лицо в зеркале ответило ей испуганными, широко открытыми глазами, а губы девушки в зеркале тихо сказали:
«Я умру со страха. Я знаю, что умру со страха. Я никогда не смогу быть не такой, как я есть. Никогда в жизни».
Малгожата вздохнула и закрыла глаза. Девушка в зеркале, разумеется, исчезла. С минуту она стояла неподвижно, потом подняла веки и, не глядя больше в зеркало, подошла к расположенному на стене щитку с кнопками. Открытой ладонью она нажала все три кнопки сразу и отпрянула на середину комнаты.
А когда раздался стук и в открывшейся двери появились те же самые три особы, которых она перед этим отослала, Малгожата свободно улыбнулась им. Потом, растягивая слова и стараясь сделать выражение лица, которое могла бы иметь очень богатая, скучающая и привыкшая к обслуживанию и комфорту особа, сказала:
— На этот раз я действительно звонила. Прошу причесать меня, сделать маникюр и… и принесите мне, пожалуйста, рюмку бургундского.
Она все еще с улыбкой смотрела на них, но сердце ее заколотилось от страха. Никто не усмехнулся. Они поклонились.
— Хорошо, уважаемая пани.
— Сию минуту, уважаемая пани.
— Уже несу, уважаемая пани.
И снова исчезли. Выпрямившаяся фигура девушки внезапно как бы обмякла, плечи опустились. Но через несколько секунд она снова выпрямилась.
— Бургундское… — сказала она открытому окну и голубому небу. — Это неплохое слово, Малгожата, — бургундское…
Комната, в которой в эту минуту стоял капитан Зентек, очень напоминала ту, в которой расположилась Малгожата, с той только разницей,, что отделана была в более темных тонах.
Зентек быстро взглянул на себя в зеркало, пригладил волосы и поправил воротник мягкой белой рубашки. Потом вышел, заперев за собой дверь на ключ. Над его комнатой блестели три металлические цифры: «101».
Коридор второго этажа был широк и устлан толстым красным ковром, приглушающим звук шагов. Капитан прошел по нему и, оказавшись на противоположной стороне лестничной клетки и лифта, остановился у двери под номером 117. Тихо постучал.
