Зажатая в угол изрешеченного пулями сиденья Малгожата подняла руку к волосам. Мелкие осколки стекла посыпались ей на колени и на книжку.
Как во сне, девушка осторожно прикоснулась пальцами к щеке, отдернула пальцы и увидела на них кровь.
— Не дай захватить себя врасплох, — тихо сказала она. — Удивительное дело… Что случилось?.. Не дай захватить себя врасплох…
Она пошевелилась и оперлась о дверку, которая сразу же открылась. Малгожата неуверенно посмотрела на высокую, колышущуюся от дождя траву. Она сделала движение, как будто хотела выйти из машины, но силы оставили ее, и она упала вперед, вытянув перед собой руки.
Она уселась на траве и снова поднесла руки к лицу.
— Что это? — тихо прошептала она и осмотрелась. Книжка «Не буду Золушкой», все еще открытая, была зажата у нее в руке.
— Очков тоже нет… — пробормотала Малгожата. — Что с ними случилось?
Она поднялась, опираясь о погнутое крыло автомобиля. Какое–то время она не могла сдвинуться с места, покачиваясь с закрытыми глазами, шепча что–то, чего не понимала и чего никогда впоследствии не могла припомнить.
Потом сделала два неуверенных шага и оказалась напротив переднего стекла, опираясь ладонями о помятый кузов автомобиля. Она подняла глаза.
Два мертвых неподвижных лица ответили ей безразличным остекленевшим взглядом.
Малгожата отпрянула назад и открыла рот, но не закричала.
— Он же стрелял… — сказала она совершенно беззвучно. — Стрелял в нас… — Она потрясла головой. — Они там сидят…
Она начала отходить назад, не в силах отвести взгляд от страшной картины, чувствуя на щеках мелкие влажные следы от капель дождя.
— Помогите… — прошептала она, оборачиваясь. Перед ней было пустое, исчезающее в лесу шоссе.
— Помогите… помогите… — Она все еще не понимала, что шепчет.
Девушка побежала, упала, поднялась снова и, не выпуская из рук книжки, продолжала двигаться дальше.
— Помогите!!! — Голос к ней вернулся неожиданно. На бегу она слышала свой крик, но не отдавала себе отчета в том, что кричит. Как будто это все было где–то далеко, может быть, даже в другом времени, в воспоминаниях, и кричал кто–то другой, взывая о помощи. Это был высокий испуганный голос, который не мог принадлежать ей, потому что она, Малгожата, никогда так не кричала, и не бежала через лес к шоссе, и не была одна с мертвыми людьми, которые сидели там, в машине, тихие, неподвижные, равнодушные ко всему.
Эхо от ее крика вернулось к ней и затихло. Дождь пошел еще сильнее, и когда она остановилась, чтобы перевести дух, он заслонил от нее лежащий в кювете автомобиль.
