"И когда ты собираешься, наконец, отправляться в дорогу? - сменил я тему. - Мы с тобой должны бы уже вовсю двигаться к тракту, если хотим завтра к ужину добраться до Кэмпшира. Не очень-то Деметрия обрадуется, если ты умудришься и в этот раз опоздать на её именины!"
Блэйк не отзывался. Я вообще не был уверен, слышит ли он меня в данный момент или нет. Взлохматив свои густые, угольно-чёрные волосы и откинув за спину длинную, раздвоенную бороду, охотник с ещё большим усердием принялся за своё занятие. Вынув из-за пояса широкий походный нож с рукоятью из виверновой кости, приобретённый на той же распродаже, что и ружьё, он попытался поддеть им погнутую кромку огнива, из-за которой механизм не желал как следует закрываться. С силой надавив на рукоятку ножа, Блэйк внезапно громко вскрикнул. Сорвавшись с гладкой металлической поверхности, острое как бритва лезвие скользнуло по левой ладони охотника, оставив на ней глубокий порез.
Вскочив, Доброхот начал оживлённо плясать вокруг поваленного дерева, размахивая раненой рукой и оглашая окрестности всевозможными звучными ругательствами:
- Ах, ядрёный ты карасик! Разлюли мою бороду! И на кой ляд я тебя только купил, клёпаная ты железяка?!
В следующие полминуты Блэйк успел обвинить ружьё во всех смертных грехах, прокляв его вместе со всем потомством вплоть до седьмого колена.
"Сколько раз я тебе говорил, что человеку следует более старательно контролировать свою речь! - заметил я, терпеливо дождавшись конца этой тирады. - От того что ты произносишь все эти ругательства, никому не становится лучше. Напротив, каждое сказанное тобою грубое слово -- это порция негатива, загрязняющего окружающее пространство потоком отрицательной энергии. А каждое озвученное тобою пожелание может сбыться!"
Как обычно пропустив мой комментарий мимо ушей, Блэйк запустил в окружающее пространство ещё несколько порций негатива. Вслед за этим он промыл рану из походной фляжки, достал из сумки холщовый бинт и, оторвав от него небольшой кусок, быстрыми умелыми движениями перемотал руку. После этого он вновь сел на бревно и как ни в чём не бывало продолжил прерванное дело.
Я мысленно вздохнул. Разумеется, я и не надеялся, что мои мудрые нравоучения в этот раз возымеют какой-то эффект, раз уж они никогда прежде его не имели. Люди вообще весьма неохотно противостоят своим порокам, а склонность к постоянному использованию бранных слов с юных лет была одним из главнейших пороков моего подопечного. Мне иногда кажется, что он начал выражаться ещё до того, как научился ходить, хотя на самом деле это, конечно же, не так: насколько мне помнится, это произошло одновременно. И скорее всего моему протеже не суждено избавиться от этой слабости до конца дней своих...
