Назову скотинку Злыднем!
Пришлось довольствоваться хлебом с салом и чесноком. Ладиина, как ни странно, удушливым овощем не побрезговала. Неужели не нечисть?
– Лада, скажи, пожалуйста, – осторожно начала я. – Нежить в этом мире чеснок употребляет?
– Боится, – хмуро ответила она, продолжая жевать. – Но не вся.
– А какая, если не секрет?
– Только низшая: упыри, вурдалаки всякие.
– А бойкая?
– Если вы обо мне, – сверкнула глазами красавица, – то я человек.
– Точно? – недобро прищурился Вик.
Леди Каракурт вздохнула и грустно закусила губу.
– Думаю, тебе лучше признаться! – тоном инквизитора посоветовал Вик. – А то сдадим отцу и пусть сам с тобой разбирается!
– Мать мою, – злобно сверкнула глазами куколка, – вампир совратил, оттого отец меня не ценит и вам отдал. Думал разбавить княжеские гены кровью безродной нежити, совершив таким образом месть и получив мир с князьями. Кто же знал, что у Александра дочь. Я не родная, бастард. Из посторонних никто не знает, но батюшка мне каждый день об этом напоминал. А вообще, то, что крестьяне обычно называют нежитью, на самом деле просто другие расы. У здешних почему-то «нежить» синоним «нелюдя». Как будто те не дышат со всеми одним воздухом, не любят, не мечтают, не воспитывают детей и не строят планы на будущее.
Блики костра плясали на ее бледном аристократическом лице, оттеняя хорошо скрытую грусть, гнев, боль и какую-то тоску.
– А ко мне чего пристала? – хрипло спросил Вик. – Неужели так дамой стать захотела?
Большие глаза гневно сверкнули, но тут же погасли. Наконец красивые губки леди дрогнули.
– Думала, забеременею, и ты, как истинный дворянин, женишься. Вернись я обратно, мой папаша в лучшем случае запрет меня в монастырь, в худшем сам приставать начнет, старый извращенец. Ну что? – уныло хмыкнула она. – Довольны? Можете отсылать. Я постараюсь как-нибудь это пережить.
– Надо же, а я думала, ты меня просто ненавидишь.
– А у меня, оказывается, уважительные причины, да? – с издевкой вскинула бровь Ладиина.
– Да. Назад тебе нельзя.
В течение минуты на лице баронессы отразилась целая вереница чувств. Удивление, надежда, гнев и разочарование.
– Смеешься, да? – с вызовом бросила она.
– Нет, Лада, предлагаю перемирие.
– С чего бы это? – недоверчиво покосилась она.
– Не знаю, может, потому, что мы волей-неволей оказались в одной лодке. Давай так: ты помогаешь нам разобраться с Туциром, а я в свою очередь позабочусь о твоем отчиме.
– А если ты обещаешь больше ко мне не приставать, я торжественно обязуюсь убрать всех лишних наследников! – быстро добавил Вик, откусывая приличный ломоть сала. На нервной почве он ест еще больше.
