Прогулка от виманы до стен покинутого города, заняла минут двадцать, по мере приближения к циклопическим стенам я как-то поневоле начал проникаться уважением к древним строителям. Еще больше возросло мое уважение, когда я подошел к стане вплотную. Стена была сложена из кусков камня разной формы и размера, разноугольных, зачастую имеющих очень странную форму вроде кособокого креста или трапеции одна из сторон которой была прямоугольной, а противоположная шла под тридцать градусов, при этом на одном из оснований был прилеплен квадрат. Но все камни были настолько плотно пригнаны один к другому, что между ними не нашлось бы места, чтобы удалось вставить лезвие ножа. Как я уже говорил, размер, а следовательно и вес камней крайне различались, самый маленький имел стороны всего лишь тридцать на пятнадцать сантиметров, сколько уж он был в глубину по понятным причинам сказать не могу, а вот один из самых здоровых имел в длину метров тридцать, причем равномерно изгибался вместе с направлением стены, а в высоту метра три с половиной. Признаться, я затрудняюсь с подсчетом, сколько же этот каменюка может весить. Все время пока я разглядывал стены, меня не покидало ощущение, что я уже видел где-то подобное, на каком-то рисунке или фотографии, даже название всплыло полигональная кладка, но вот только где и когда и с чем это было связано, решительно не вспоминалось.
Пройдя вдоль стены, я вошел на внешнюю улицу города. Ну, что я могу сказать. Полное ощущение, что я иду вдоль ангаров, плотно пригнанных друг к другу, это внешняя стена. Внутренняя точно такая же, как и внешняя снаружи, крепостная стена, построенная непонятно как полигональной кладкой. Хотя как, я немножко понимал. С помощью В-техник можно и не такое построить, но все равно впечатляет. Да, с чего я про ангары-то подумал. Если обращенная наружу сторона стены, состояла из множества камней, то внутренняя напоминала двери в купейных вагонах, где в качестве дверок были каменные плиты девятиметровой высоты, шестиметровой длины и сантиметров сорок-сорок пять ширины. Сверху была ярко выраженная направляющая, выдававшаяся над дверями своеобразным козырьком где-то на метр, подозреваю, что подобная направляющая была и внизу, но она была засыпана песком и пылью постоянно приносимыми с гор. Надо будет попробовать открыть один из ангаров, глянуть, что в таких боксах стоять могло, если сохранилось, конечно.
Люди здесь бывали и бывали регулярно. Примерно по центру между стенами шла хорошо утоптанная тропинка. Не торопясь, я двигался по тропинке и потихоньку дошел до второго витка стены. Здесь, похоже, располагались жилые помещения. Во всяком случае, по количеству окон было похоже на наши девятиэтажки те, что длиной в квартал, только балконов не хватает. Двери если они и были, оказались засыпаны. Залезть в окно и посмотреть прав ли я, решил на обратном пути. Второе кольцо спирали, что характерно, оказалось значительно короче первого, и минут через пятнадцать я вышел на центральную площадь к Стоунхенджу. Внутреннее кольцо стен со стороны Стоунхенджа также как и внешнее состояло из ангаров, только двери, в которые были сильно ниже, но при этом прилично шире. Как уже говорилось, в центре площади стоял молочно-белый камень, метра в четыре высотой, окруженный каменными воротами Стоунхенджа. По мере приближения к камню я видел, что приборы регистрировали все более и более высокую напряженность В-поля. Когда до центрального камня осталось метров двадцать пять, регистратор В-поля начал зуммерить о том, что напряженность достигла опасного показателя. Стоило мне сделать шаг назад, как прибор унялся. Вот что-то мне подсказывает, что я стою перед причиной вынудившей экипаж к бунту и отключению ИИ. Самое замечательное, что висящий на высоте пятидесяти метров, прямо над центром города зонд, не регистрирует ни малейших изменений В-фона. Ну, очень интересный камешек, а тропинка между тем уходит дальше к камню, и если глаза меня не обманывают, проходит вокруг него. Стою, рассматриваю камень и думаю, а не послать ли к нему зонд. И когда я уже почти решил, что отправить его к камню, не самая плохая идея, мой висящий над городом зонд поднял тревогу.
