Пиво и правда оказалось запоминающимся: с землистым привкусом и шлейфом из нескольких ароматов. Ромбус Смит поднял свою кружку, произнося тост:
— За счастливое будущее в школе Ротервирда!
— Мое… счастливое… будущее, — неуверенно поддакнул Облонг.
Директор открыл окно и выглянул на улицу. В его памяти, порой непредсказуемой, но при этом фотографически точной, всплыло несколько смутных литературных отрывков, связанных с туманом.
— Какой автор, по-вашему, лучше всех описывал погоду? — спросил он, прикрывая окно.
— Шекспир.
— А вот я предпочитаю Конрада[7]. Морские волки погоду хорошо чувствуют. А какая у вас любимая строка?
Облонг помедлил.
— Как насчет Марка Твена? «Климат — это то, чего ты ожидаешь, а погода — то, что получаешь на деле».
Разговор продолжался в том же духе, и Облонг постепенно растаял, проникшись любовью Ромбуса Смита к английскому роману девятнадцатого века. Между цитированием произведений директор делился другими мелкими подробностями. Облонгу предстояло стать учителем дневной школы, которая принимала лишь детей из города и близлежащих окрестностей.
— Думаю, уровень будет повыше того, к чему вы привыкли… Они не дадут вам расслабиться, — прибавил он.
Бориса вместе с его шарабаном Облонг обнаружил там же, где покинул.
— Значит, получили место.
— Как вы узнали?
— По неуверенной походке.
По дороге наверх Борис уже не так активно крутил педали, и поршни двигались более плавно, отчего дорога назад казалась спокойнее, но только до тех пор, пока едва не случилась катастрофа. Шарабан как раз сбросил скорость перед крутым поворотом на подъезде к двенадцатимильному столбу, когда в поле зрения внезапно возник огромный черный лимузин с включенным дальним светом. Борис взял в сторону и схватился за ручку тормоза; шарабан закружился в конце концов встал поперек дороги. Черная машина завизжала тормозами и остановилась.
— Что это еще за чертовщина? — завопил Борис.
— «Роллс», — заикаясь, ответил Облонг.
— Мне плевать, пусть хоть пылающая колесница Ильи-пророка, по ротервирдским дорогам так не носятся.
Борис зашагал в сторону машины, а оттуда показалась высокая фигура уже немолодого человека, который с удивительной грацией двинулся навстречу Борису.
— Ты вообще знаешь, зачем придумали сигнал? — В голосе мужчины не отражалось ни малейших эмоций. Его наряд блистал той же роскошью, что и машина. — Пошел прочь с дороги, если не хочешь, чтобы я тебя с нее сбросил.
— Это меня-то сбросить?..
