Баб-Люся с Гришей приехали минут через пятнадцать после них. Накануне Лиза позвонила им с просьбой помочь перевезти вещи Олега: Союз фотохудожников потребовал освободить помещение.
— Зачем вы собственной персоной-то? — обняв и поцеловав Ингу и Лизу, пробубнила баб-Люся. — Мы бы здесь и вдвоём справились. Грузовую машину же ты заказала, Лизок?
Лиза посмотрела на засохшую лужу на полу.
— Вон там шкаф, — быстро сориентировалась баб-Люся. — Иди, Лизок, одежду собери. Инга, ты технику по коробкам разложи. Я сейчас тут быстренько. Полы-то вымыть надо. У меня всё с собой.
Она сняла пальто, повесила его на вешалку у двери и раскрыла свою необъятную сумку. Надела голубые перчатки из особенной, плотной резины — они были ей почти по локоть.
— Пакет с тряпками куда? — уныло спросил Гриша.
— А вот сюда, сынок, на скамеечку, к рамкам твоим.
— Ма, что делать дальше-то? — Гриша засучил рукава. Двигался он как-то дёргано и неловко. Баб-Люся задумалась.
— Ну, снимай полки на кухне, что ли, — сказала наконец. — Всё, что в ящиках, — посуду там, ножи-вилки в коробку клади. Потом шкаф разберёшь, ещё диван. Бельё постельное снять надо.
— Я сделаю, — отозвалась Лиза.
Инга занялась штативами, блендами, осветительными лампами. Она раскручивала их шарнирные ножки, стараясь ни о чём не думать. Баб-Люся начала с засохшей лужи. Вспенила воду в большом оранжевом ведре и теперь с остервенением тёрла пол. Лиза тихо плакала над каждой футболкой, над каждой парой брюк. Работа у неё шла медленно, и Инга поняла, что, покончив с техникой, начнёт помогать Лизе. Гриша в кухонном углу, наоборот, ссыпал содержимое ящиков в коробки небрежно и быстро, не церемонясь.
Когда вся техника была сложена в коробки, Инга заклеила их прозрачным скотчем. Взяла совок с веником, которые у Штейна стояли под раковиной, — возле помойного ведра (сколько раз она тут подметала разноцветные конфетти, крошки от пиццы и прочий праздничный мусор), и пошла в угол, где стояла аппаратура.
— Не надо, не надо, — всполошилась баб-Люся. — Я там потом тоже с тряпкой пройдусь.
— Да тут прежде, чем мыть, нужно подмести сначала, — объяснила Инга. — Пыль комьями, да и осколки вон.
Она собрала мусор в совок, распрямилась: окна, стены, гулкая пустота.
Ну вот и всё, Олеженька. Где был ты, будут чужие.
Баб-Люся деловито снимала шторы.
— Это ведь тоже его, Олега, шторы-то были? — спрашивала она. — Да, Лизок?
— Да кому они нужны, пусть бы висели, — равнодушно сказала Лиза.
