— Да, капучино, пожалуйста. Нет, подождите. Американо.
В кафе вошёл Глеб. Закрыл зонт, основательно стряхнул его и начал озираться по сторонам. Серый костюм, рубашка в синюю полоску, на шее — бейджик на синем шнурке — забыл снять.
Сутулый, долговязый, с залысинами над бровями — вот он, офисный планктон.
Инга подняла руку.
— Ты кудрявая? Так лучше, — сказал вместо приветствия Глеб.
Решил, что я назначила ему свидание? Смешно.
— Заказывай ланч, — отрезала она, не благодаря за комплимент. — Куриный суп выглядит неплохо, я видела, его принесли соседнему столику.
— Знаю. Я здешнее меню наизусть выучил.
— Я хотела поговорить с тобой об Олеге, — начала Инга, когда Глебу принесли заказ.
— Догадался, — улыбнулся он, разламывая булочку. — Хлеба хочешь? Он тут свежий, горячий.
Инга отрицательно покачала головой.
— Но надеялся, вдруг ты хочешь встретиться просто так.
Флиртует? Неумело. Слово «вдруг» в его фразе было самым тусклым, серым, — конечно, ни на что такое он не надеялся. Он понимал, что я приехала поговорить об Олеге. Но зачем подкатывает? Тянет время? Хочет отвлечь внимание? Пытается смутить меня?
— На похоронах ты говорил, что у него были причины покончить с собой. Что ты имел в виду?
Глеб отложил ложку.
— Разве? Ты сама начала тот разговор.
— Да, но ты не стал отрицать. Наоборот — посоветовал покопаться в его соцсетях.
— Его компьютер менты изъяли? Нашли что-нибудь, не знаешь?
— Нет. — Инга решила не скрывать этого. — Его компьютер у меня.
Глеб посмотрел в окно и, не поворачиваясь к ней, заговорил тихо, так, чтобы сидящие за соседним столом люди не могли его услышать:
— Когда-то Олег был моим соседом по лестничной клетке. Всю школу неразлейвода. А потом… ну раза два в год. Чаще не получалось.
— Угу, — кивнула Инга. — Олег рассказывал мне, как вы доводили твою старшую сестру. Она ненавидела бардак, а вы специально швыряли вещи на пол…
— Но где-то год назад Олег снова замаячил, — будто не слыша её, продолжал Глеб. — Как раз после того, как вас обоих уволили. Я сначала думал, он так подавлен, потому что потерял работу. Но потом заподозрил: тут иная причина. Он приходил просто посидеть, поболтать вроде ни о чём, ну, знаешь, все эти: «А помнишь…», оно всегда приятно. Но я-то понимал, что он хочет о другом.
Инга слушала. Глеб замолчал.
Бордовое, тревожное молчание. Нерешительность и желание признаться одновременно. Главное — не сбить настрой. Не шуметь, не звякнуть ложкой. Сейчас он скажет всё, что знает. Он давно хочет это кому-то сказать.
