Водки нету, и не надо,
И без водки можно жить,
Мы накупим лимонаду,
И со спиртом будем пить!
Под приятное похрустывание слегка пережаренных шашлыков Виктор рассказывал одесские анекдоты. Их знал он великое множество, и вещал «без перерыва на обед». Проживал наш новый знакомый на Екатерининской, напротив Театрального переулка, в комнате, расположенной над подъездом.
— Заходите, когда захотите еще старика послушать — пригласил он при расставании.
Потом мы встречались с Виктором, как со старым знакомым, и радовались жизни вместе с ним:
«Одесса — мама, радует мой взор,
Куда ни глянь — картина неземная!»
И без всяких предысторий он переходил на более низкопробные стихи:
На … сидела вошь –
На тебя была похожь!
Довоенные друзья и знакомые оккупационного периода отошли от Виктора, и он в свои молодые годы остался одиноким, хотя «имел, что сказать», и спеть… Очень нравилась ему песня о «Садко — богатом госте»:
«В каюте класса первого,
Свою сгоняя злость
Гандоны бьет о голову
Садко — богатый гость»
И задушевно, с трагическим оттенком, продолжал:
«Сверкнула жопа с яйцами,
И океан затих…»
Встречали мы Виктора и в задумчивом настроении, когда ему хотелось пофилософствовать:
— Разве так должны жить одесситы? Мы живем так, как жили до революции босяки и всякая шушера. Я те времена не могу помнить, а мои родители их застали…
В школе я слышал об одесских босяках того времени. При румынах и после них сам все теплое время года бегал босиком.
— Чем же наши босяки хуже царских? — спросил я.
Мне были хорошо знакомы беспризорники Костела, я видел, как живут в коммунах мои одноклассники. Зачастую, они проживали в худших чем у нас, грязных квартирах, с размазанными по старым обоям клопами, в невыветриваемой вони… О том, что можно жить лучше мы не задумывались. Рассуждения Виктора показались Толику Титу странными.
— А как должны жить одесситы?
— Во-первых, не должны проживать в одной коммуне те, кто работает и ханури-дебоширы со всякими блядями!
Видимо, Виктора «достали» соседи, подселенные в квартиру его родителей.
— А где же они должны жить?
— На помойках, где и есть их место!
— А как же равенство? — уточнял Толик.
— Его никогда не было и не будет. Даже в наших теперешних клоповниках те, кто умнее, живут лучше.
Я задумался. И в самом деле, разве могли наши мамы «делать такой базар», как жена Фимы Геллера, или старая Беренштейниха? Как говорила моя мама, приносившая с Привоза жменьку-другую крупы и несколько пучков зелени:
