Я знал, что этот чертов побег никогда не осуществится. Я был слишком хорош в обращении с оружием, слишком вынослив, слишком меток. У меня не было ни единого шанса когда-нибудь стать частью общества или найти обычную работу. Это была моя вина. Мой собственный, глупый, врожденный, гребаный талант помогал мне выживать.
Потому что легче стрелять в других, нежели в самого себя.
Потому что я был чертовым цыпленком в логове волка.
Водитель повернул к Хэмптону. Мне пришло в голову, что, возможно, стоило узнать его имя, поинтересоваться, как проходят его дни и прочее подобное дерьмо, которое полагается спрашивать, но он никоим образом не намекнул, что хотел бы поговорить, так что я не настаивал.
Я был благодарен. Последнее, в чем нуждался, это говорить с кем-то, когда меня посылали на задание. Я хотел доехать до места, сделать свою работу и убраться оттуда. Без выкрутасов и энтузиазма.
Я ненавидел выкрутасы и чертов энтузиазм.
Я наблюдал за каплями дождя, стекающими по стеклу. Сосредоточился исключительно на них, очищая сознание от посторонних мыслей и отрешаясь от каждой эмоции, которую испытывал. Простые дорожки сбегающих по стеклу капель были приятны.
Простота — это хорошо. Простота безвкусна. Оцепенение, бесчувственность. Простота была необходима.
Машина остановилась возле огромного дома, который я прекрасно знал. Сердце семьи Романо и ничего не подозревающая крепость Энцио Романо.
Я толкнул дверь и вышел, не дожидаясь, пока это сделает водитель. Я не нуждался в его помощи, чтобы выбраться из чертовой тачки. Оставил свои вещи внутри, потому что следующей моей остановкой будет частная взлетно-посадочная полоса, где ожидал самолет Энцио, чтобы доставить меня до места назначения. Машина не двигалась.
Парадная дверь открылась, когда входил. Я смял ткань своего пальто, проходя мимо дворецкого Энцио — никогда не запоминал его имени и не думаю, что когда-нибудь сделаю это. Мои ботинки скрипели на безупречно-чистом полу, и я повернул в сторону коридора, ведущему в кабинет Энцио. Его телохранитель, известный всем только как Соцци, стоял снаружи, скрестив руки на груди. Массивная дверь из красного дерева, которую он охранял, делала его маленьким, хотя я знал, что в нем шесть футов и, по меньшей мере, триста фунтов чистой мускулатуры.
Если бы я не знал, что могу всадить ему пулю между глаз быстрее, чем он успеет до меня добраться, то боялся бы его.
Соцци протянул назад руку и открыл дверь с отрывистым кивком в мою сторону. Я согласно кивнул в ответ и прошел внутрь, засунув руки в карманы пальто.
