Едем дальше. Недавно проложенное гладкое шоссе то взбирается на довольно высокие горки, то падает в долины, окунаясь в зелень полей. Постепенно привыкаешь к этому пейзажу, невольно отмечая лишь ту или иную культуру. Но вот замелькали придорожные эвкалипты — многометровые стройные красавцы с пышной кроной, тропические сосны, сплошь покрытые мелкими шишками, раскидистые сейбы, чем-то напоминающие наш алтайский кедр, и машина останавливается около аккуратных деревянных домиков, полукругом выстроившихся совсем рядом с административным корпусом.
— Такого вы больше не увидите нигде, — заговорщически говорит Чаннер. — Мы первые начали этим заниматься.
Входим в самый крайний домик. За длинными столами сидят девушки, а в центре, на возвышении, пожилая женщина в красном берете что-то объясняет им, ловко переплетая разноцветные полоски какого-то волокнистого растения.
Через несколько минут они превращаются в ее руках в изящную сумочку, на которую она тут же прикрепляет сделанный из того же материала пурпурный цветок.
— Это наша школа народных промыслов, — с довольной улыбкой объясняет Моррис Чаннер. — Мы делаем не только дамские сумочки, которые охотно покупают туристы, но и веера, салфетки, шляпы, игрушки и многое другое. Издавна ямайцы слыли большими мастерами таких изделий, но с годами это искусство забылось, и мы решили его возродить. Кроме того, по мере возможности решаем тем самым и проблему занятости — ведь эти девушки еще недавно были безработными.
Ученицы, которые овладевают здесь мастерством в течение полугода, получают, конечно, немного, но от желающих попасть на эти курсы нет отбоя. Едут даже из отдаленных поселков и из больших городов, зная, что уже строится большой цех по выпуску изделий из сизаля. Их принимают, хотя далеко не всем гарантируют работу в будущем — возможности госхоза, разумеется, не столь уж велики. Но, по мысли руководителей хозяйства, выучившиеся здесь могут создать свой кооператив в любом другом месте, а это уже дает какую-то перспективу людям.
В соседнем домике поражает почти стерильная чистота комнат, тщательно прибранных и вымытых. Народу совсем немного — человек пять, и они тоже внимательно слушают объяснения пожилой солидной матроны с чалмой на седой голове. Здесь обучают тех, кто желает работать прислугой в богатых домах. Что ж, такова жизнь — и этим «искусством» вынуждены овладевать простые крестьянские девушки, мечтающие перебраться в город. Унизительная работа, но все же работа, когда нет никакой другой…
