– Нашел вас? Где?
– Не знаю, – признался Коул. – Где-то. В разных городах. Пиявки воруют детей, чтобы воспитывать из них Пропащих Мальчишек, точно так же как они воруют вообще все, что понадобится Дядюшке. Когда меня забрали, я был совсем маленький, ничего не помню, что было до этого. И никто из наших не помнит.
– Но ведь это ужасно!
– Да нет! – засмеялся Коул.
Он всегда заканчивал разговор смехом. Бесполезно пытаться объяснить чужаку образ жизни, который для него был чем-то само собой разумеющимся. Ну как заставить Тома понять, что быть принятым в Грабиляриум – огромная честь и что гораздо веселее быть Пропащим Мальчишкой, чем скучным сухопутником?
– Ты все поймешь, когда приедем, – обещал он.
А потом (может быть, оттого, что его тревожило предстоящее объяснение с Дядюшкой) он заговаривал о другом. Например, спрашивал:
– Какая она на самом деле, Фрейя?
Или:
– Как ты думаешь, Пеннироял правда не знает, как добраться до Америки?
– Как добраться-то он знает, – уныло отвечал Том. – Всякий, у кого есть хотя бы капля мозгов, сумеет проложить маршрут по старым картам. Беда в другом: он, по-моему, наврал насчет того, что ждет в конце пути. Я думаю, никаких зеленых лесов там нет, разве что в воображении профессора Пеннирояла.
Том повесил голову, жалея, что не успел предупредить Фрейю, прежде чем его поймали Пропащие Мальчишки. Сейчас Анкоридж, должно быть, ушел слишком далеко, и поворачивать обратно не имеет смысла – топлива не хватит.
– А вдруг? – сказал Коул, потянувшись, чтобы коснуться плеча Тома, и тут же отдернув руку, как будто боялся обжечься, дотронувшись до сухопутника. – Вот насчет паразитов он же, можно сказать, правду говорил.
Наконец настал день (а может быть, ночь), когда Том очнулся от тяжелого сна, услышав крики Коула:
– Том! Мы дома!
Том выбрался из своего гнезда в ворованном текстиле и побежал посмотреть, но, когда он примчался в кабину управления, выяснилось, что «Винтовой червь» по-прежнему находится глубоко под водой. Одна из машинок издавала регулярно повторяющиеся пронзительные гудочки. Вертел на мгновение оторвался от приборов и пояснил:
– Это Дядюшкин маячок!
Пиявка вильнула, изменяя курс. Тьма за окнами поредела, перешла в синие сумерки, и Том понял, что они уже не подо льдом, а вышли в открытое море, что вверху, на расстоянии нескольких десятков метров, гуляют волны и сквозь них светит солнце. Затем в полумраке начали вырисовываться очертания предметов: заросшие водорослями фермы и опоры, облепленные ракушками лопасти гигантского винта, накренившаяся, полузанесенная илом платформа и ржавые кварталы домов, выглядывающие из придонного мусора. Словно воздушный корабль над горами и ущельями, «Винтовой червь» проплывал над улицами громадного затонувшего плавучего города, застрявшего на скалах подводной горы.
