– Ты спрашиваешь меня об этом сейчас?
Он поднимает руки, а потом ударяет по рулю.
– Время не самое подходящее, согласен, и все же. Я спрашиваю тебя сейчас, когда у нас еще есть шанс вернуться. Поехать домой и забыть все, что связано с Сиэтлом, пока это не омрачило память о твоем муже. А так и будет, ты знаешь. Особенно если мы узнаем что-то плохое. Ты об этом подумала?
– Конечно, я думала об этом. На самом деле я даже почти уверена, что именно так и будет. Никто не станет переписывать годы своей жизни заново, если они были чисты как стеклышко.
Он смотрит на меня, словно говоря: «Твоя взяла».
– Ладно, тогда позволь мне спросить: что, если то, что мы найдем, окажется не просто плохим? Что если оно будет ужасным? Нет, если оно будет кошмарным? И, понимая, что Уилл уже не может ни защитить себя, ни оправдаться, ты по-прежнему хочешь знать?
Я смотрю на парковку и дальше, туда, где в небо с ревом поднимается самолет, и обдумываю вопрос, заданный братом. Дэйв прав; я еще могу повернуть все вспять. Я могу выйти из машины, вернуться в аэропорт и постараться забыть о Сиэтле. Я могу помнить о моем муже только хорошее – что никому не удавалось рассмешить меня сильней, что он считал воскресные утра созданными для того, чтобы подавать кофе в постель, что ложбинка у него за ухом будто специально создана для моего носа – и пытаться игнорировать все остальное. То, о чем он лгал. То, что он о себе скрывал. Я могу поехать домой и начать оплакивать своего мужа.
Но как можно оплакивать кого-то, о ком ты больше не можешь с уверенностью сказать, что хорошо его знаешь?
Я раздумываю, что такого мы можем узнать, заслуживающего определения «кошмарный». Что у Уилла есть другая семья – очаровательная жена и парочка прелестных малышей с таким же квадратным подбородком и серо-голубыми глазами, как у него, – которую он прячет в бунгало где-то на окраине Сиэтла. Что он преступник, которого разыскивает полиция, серийный убийца, или насильник, или террорист, на совести которого множество жизней. Все эти идеи кажутся мне нелепыми. Тот, кто хочет скрыться от жены или от закона, не заводит страницу в «Фейсбуке».
Тогда к чему вся эта ложь?
У меня нет первой подсказки. Но я знаю, что должна найти ее.
Я поворачиваюсь к Дэйву:
– Да, я все еще хочу знать.
– Ты уверена?
Я киваю, преисполненная решимости:
– Абсолютно.
Не говоря больше ни слова, он включает передачу, нажимает на газ, и мы отправляемся в путь.
После того как Дэйв выезжает на шоссе, я набираю номер начальника департамента по работе с персоналом ЭСП и включаю громкую связь.
