То же самое действительно и для донорства. Многие доноры радуются уже тому, что сдают кровь безвозмездно. Когда им предлагают за это деньги, они уже как бы не вносят свой вклад в общее дело, а получают частное возмещение, что разрушает радость от соучастия в общем деле. А для них радость важнее, чем трата времени и сил при сдаче крови и боль от донорской иглы.
Если мы проанализируем, что произошло в двух случаях, в случае ныряния по просьбе капитана Костоса и в случае сдачи крови, получится, что, когда меновая стоимость блага поднялась с нуля до некоторой положительной отметки, его жизненная ценность стремительно упала. В результате никто не хочет делать за плату то, что с удовольствием делал даром!
Оскар Уайльд определил циника как человека, который всему знает цену, но не знает ценности чего-либо. Наше общество в таком случае становится с каждым годом все более циничным. И нет никого циничнее того экономиста, который скажет, что нет никакой ценности кроме меновой и что мол жизненные ценности не востребованы в современном обществе, которое обо всем судит по рыночной стоимости. Но каким образом меновая ценность взяла верх над жизненной?
Экономия или экономика?
Представь такую сцену: мы празднуем Пасху. Весь день мы едим праздничные блюда. Мы, старшие, два дня трудились, чтобы приготовить еду, привести дом в порядок и накрыть на стол. Вечером я прошу тебя немного прибрать в доме. А ты уставшая, говоришь: «Сколько тебе заплатить, папа, чтобы мне не мучиться? Хочешь, я разобью копилку и заплачу тебе?» Как, ты думаешь, я это восприму? Вряд ли ты придумаешь, чем заплатить, чтобы смягчить мой гнев.
В семье или в команде каждый делает работу за другого. Это тоже можно назвать обменом, в некотором смысле, но это не торговый обмен. Когда мы помогаем друг другу поддерживать порядок в доме, такой обмен помощью больше всего напоминает обмен дарами, гостеприимство, а не рынок. На рынке обмен товарами и услугами идет безлично, на основании только меновой стоимости.
Но многие блага производятся и сейчас вне оборота торговых сделок, напоминая, скорее, то, как ведет дела семья, напоминая порядок в доме. От греческих слов экос (дом) и номос (закон) и происходят слова экономия и экономика. Семья земледельцев производила сама и хлеб, и сыр, и сласти, и мясо, и одежду. В благополучные времена, когда удавалось произвести больше необходимого, можно было обменять излишки (плоды или зерно, которые самим не съесть) на продукты других производителей, которые самим изготовить не получается, например зерно на топоры, а помидоры на абрикосы. В тощие годы, когда следует затянуть пояса и терпеть лишения, торговый обмен сходил на нет – ведь не оказывалось тех излишков, которые можно было бы обменять на другие продукты.
