Донни повернулся, чтобы полностью видеть лицо Маркуса.
— Ох, да. — Он с трудом сглотнул, его адамово яблоко четко выступало из горла. — И мы можем чистить ваш гроб на ночь, и охранять вас во время сна. — Провел дрожащей рукой по взъерошенным, влажным от пота, волосам. — А если вы боитесь нас отпускать, это тоже хорошо. Да, мы не против того, чтобы жить, вы знаете, в вашем логове или где-нибудь еще. Просто дайте нам знать, чего хотите, — он пригнулся, словно ожидая удара, который, был уверен, получит.
— Хозяин, — прошептал его приятель.
— Что?
— Скажи, хозяин!
— О, да… да… только дайте нам знать, хозяин. — Донни опустился на колени и склонил голову.
Вздохнув, Маркус наклонился и ударил мальчишку по лицу, отчего тот на мгновение выкатил глаза, но быстро пришел в себя.
Донни посмотрел наверх и начал плакать, как трехлетняя девочка, низко кланяясь в собственной луже мочи.
— За что вы сделали это? — прорыдал он. А затем прошептал слово «хозяин» снова.
Маркус зарычал.
— Это было плохое кино… или книга. — Он встал и выпрямился. — Великие Боги, откуда люди берут эту чушь?
Он отступил, посмотрев на это стадо, мужчины быстро упали на колени рядом с Донни и склонили головы так низко, словно дышали грязью. Маркус начал зондировать их сознания по одному, так как подозревал, что они не были злыми: это были последователи, отверженные и подражатели, никто из них не готов умереть за девушку, избитую их приятелем Дирком.
— Вы будете петь мне перед сном? — спросил Маркус, внезапно усмехнувшись.
Донни оторвался от земли, удивившись, что перестал плакать. Слабый свет надежды озарил его серые глаза.
— Ох… да… да! Конечно! Все, что угодно!
Маркус сделал шаг назад.
— Звездное знамя?
Донни посмотрел на других мужчин, соглашаясь, они все закивали головами, словно хор синхронизированных йо-йо.
— Да! — воскликнул он с мольбой в глазах.
Маркус откашлялся.
— Ну, встаньте и продемонстрируйте.
Явно боясь, что это какой-то подвох, мужчины медленно встали. Вампир собрался поиграть с ними прежде, чем съесть их.
— Повернитесь ко мне спиной, — приказал Маркус, не в состоянии больше смотреть на их жалкие лица.
Мужчины медленно развернулись и начали дрожать, двое из них даже заплакали. А затем Донни начал:
— О, скажи, ты можешь видеть, в свете утренней зари…
Мужчина, который предложил блестящую идею про гроб, присоединился, несмотря на то, что у него не было ни слуха, ни голоса.
— То, что так гордо мы славили в последнем мерцании сумерек.
