В настоящее время на основе критического анализа и сопоставления документальных и мемуарных источников, а также используя очерки истории местных партийных организаций, можно создать более или менее точную картину численности основных большевистских организаций в канун Февральской революции. По подсчетам, произведенным в ходе работ над многотомной «Историей КПСС», выявлено, что к моменту выхода большевиков из подполья в России было 154 партийные организации и группы. Наиболее крупной была петроградская организация, насчитывавшая 2–3 тыс. человек, московская — 600 членов, екатеринославская — 400, нижегородская — свыше 300, иваново-вознесенская — 150, самарская — 150, харьковская — 150, киевская — 200, макеевская — 300, луганская — 90—100, саратовская — 60, партийные организации Урала — 500 человек[249].
К моменту Февральской революции партия имела в своих рядах около 24 тыс. человек. Эти данные были получены при проведении партийной переписи 1922 г. с учетом смертности и потерь в период гражданской войны[250]. Эта цифра затем прочно вошла в историко-партийную литературу[251], но в 1938 г. в «Кратком курсе истории ВКП(б)» она была заменена другой цифрой — 40–45 тыс. человек. Подсчеты не подтверждают ее. В самом деле, если мы возьмем основные районы страны — Петроград, Москву, Центрально-промышленный район, Поволжье, Украину, Урал, то к моменту выхода из подполья здесь насчитывалось примерно 7–8 тыс. членов партии, не номинальных, а фактических членов партии, которые платили членские взносы и принимали участие в партийной работе. Где же остальные 30–35 тыс.? Ясно, что цифру, указанную в «Кратком курсе истории ВКП(б)», нельзя считать правильной.
Однако в последнее время предприняты попытки вновь вернуться к ней. Так, И. И. Минц в своей книге «Свержение самодержавия» пишет: «По архивным данным, мемуарным сведениям и другим источникам можно принять численность партии перед революцией примерно 35–40 тыс. человек»[252]. Главным аргументом И. И. Минца является факт бурного роста партийных рядов после выхода из подполья. «Трудно предположить, — пишет он, — что в самые первые дни революции, особенно когда началась травля ленинцев, стали вступать в партию совершенно новые люди. Надо полагать, что большинство их принимало до этого участие в работе, а после революции либо восстановило, либо оформило свое членство[253].
Но при подсчете численности партийных рядов накануне революции надо все-таки исходить из того количества партийцев, которые тогда входили в партийные организации. А в условиях глубокого подполья, жесточайших преследований и частых разгромов их и не могло быть много. Другое дело, что подпольные большевистские организации были окружены широким слоем сочувствующих. Так, на областной конференции Иваново-Вознесенского района в июле 1915 г. два представителя из Гальчихи заявили, что они представляют «Семь организованных товарищей», и, кроме того, «у каждого из них имеется по пяти человек сочувствующих»
