– Молчать! – охрипшим голосом прокричал он, а когда все замолчали, продолжил уже тихо. – Еще раз. Позвольте Ролану пройти к вашим пациентам. Вы, видимо, не понимаете всей серьезности ситуации. Даже беременная жена моего брата, которая прибыла из монастыря, способна на принятие решений. Может, мне ее надо было взять на борт вместо вас? Что ж, я упрощу вам задачу. Либо вы пропускаете Ролана к своим пациентам, либо мы сохраняем им жизнь за ваш счет. Клянусь, если вы готовы, я лично прослежу, чтобы их доктор стал их лекарством от голодной смерти. Так что? Теперь ваша гуманная совесть заткнулась? – он немного помолчал, впившись взглядом в побледневшего доктора. Но тот больше не произнес ни слова. – Вот и хорошо. С одним решили. Лис собирает все оружие и закрывает его в пороховой. Дэвери, вы будете охранять его вместе с Роланом. Остальные понадобятся мне на палубе, когда десять человек не получат еду. Сегодня к вечеру я решу, кто именно. Все, кто находятся в этой каюте, получат свой стандартный паек и воду. Дадут боги, протянем до ветра.
– А если нет? – спросил Дэвери. – Если ветра все не будет? Что мы станем делать тогда?
– Выберем еще людей.
– И вы останетесь последним? Я правильно понимаю?
Натан безумно улыбнулся, хотя улыбка его потрескавшихся губ на лице с шелушащейся кожей больше была похожа на оскал.
– Нет, юный мистер Дэвери. Боюсь если мы дойдем до этого, то последним останется самый сильный из нас. Вы даже представить не можете, насколько сильно в человеке желание выжить. А теперь всем выполнять приказ. Ави, задержись.
Авика уже давно перестала бояться разговоров с капитаном и опасаться за то, что ее маленькая тайна будет раскрыта при беседе. Натан Виару настолько уверился, что перед ним юноша, что даже допустить иного не мог. Но теперь отчего-то, стоило ей только услышать собственное имя, как сердце в бешеном ритме пустилось в пляс. Пытаясь сохранять спокойствие и подавить в себе желание сбежать из каюты, она покорно ожидала, пока все покинут свои места и выйдут.
– А ты хорошо держишься, – произнес капитан через некоторое время, как только они остались одни. – Я даже удивлен. Думал, что ты одним из первых начнешь проситься на берег и винить меня во всех грехах.
Она подумала, что большая цель – это лучший стимул для выживания. К тому же ей просто нельзя было умирать, нельзя было плакать, хандрить, нельзя было положить кому-то голову на плечо и забыться, нельзя было позволить эмоциям, настроению и состоянию взять верх. Да много чего было нельзя, возможно, куча запретов и было единственной причиной того, что она могла держаться не хуже заядлых моряков. Но вслух Авика сказала другое:
