.
Малиновский, конечно, далеко впереди святых отцов. Серьезный ученый, понимающий, в отличие от них, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, весьма свободные нравы в отношениях между полами, наблюдаемые среди дикарей, он оценивает как норму для их культуры и не видит оснований называть это развратом. Однако отделаться полностью от представлений, вколоченных в голову еще в детстве, очень трудно. Даже признанным мыслителям. А потому дальше вступают в действие привычные умственные шаблоны: если у них не скотство и не разврат, значит, любовная привязанность.
К «девичьим эскападам» Малиновский относится без всякого осуждения, с пониманием и добрым юмором, вследствие чего он вынужден назвать их любовными экспедиции — хотя через три десятка страниц он сам же пишет, что любовь — нечто совсем иное. Точно так же Малиновский не считает безнравственным поведение девушек, ночующих в доме холостяков с парнем, за которого они собираются замуж. А потому ему не остается ничего другого как называть их связь любовной, романтически окрашенной и т.п., хотя в его время и в его стране чувства девушки, регулярно ночующей в общежитии со своим женихом и совокупляющейся с ним на глазах других пар, занятых тем же самым, романтически окрашенными уж точно не назвали бы. Особенно если она периодически ночует еще и с другими.
Но даже если бы Малиновский пожелал думать иначе, не по шаблону, это было бы весьма затруднительно, ибо в его времена не существовало нейтрально окрашенного, не ругательного слова, которое можно было бы приложить к отношениям полов, наблюдавшихся на Тробрианских островах.
Как результат, получается бесконечная путаница в словах… «В вопросах любви тробрианская женщина», «любовные экспедиции»… Ну какое отношение к любви имеет вылазка в соседнюю деревню от скуки, с целью демонстрации нарядов или получения подарков, когда девушка обязана ложиться с первым встречным?! Здесь напрашиваются совсем другие выражения, и Малиновский в других местах своей книги широко ими пользуется: «сексуальные отношения», «сексуальная активность», «сексуальные эксцессы» и пр.
А ведь потом кто-нибудь, ухватившись за слово, оброненное столь авторитетным ученым, будет торжествовать: любовь вечна! Она была даже у дикарей! Не кто иной как сам Малиновский подтверждает!
Прочно укоренившееся черно-белое мышление лишает возможности здраво соображать, не пуская в голову совершенно очевидные мысли, не давая им пробиться через психологические барьеры. Так, предположение, что в будущем половая любовь исчезнет, чуть ли не автоматически вызывает резкое возражение: выходит, все будут без всяких чувств трахаться со всеми? Нередко здесь добавляют: как собаки?! То есть, возможность чего-то промежуточного, кроме крайностей — любви и промискуитета — не допускается. Соответственно, не возникает и не может возникнуть мысль о необходимости подобрать название для «промежуточных» отношений. И это притом, что в наши дни подавляющее большинство людей именно в таких отношениях и состоят!
