Толстой должен умереть, это ясно. Дело надо сделать наверняка с первого раза: несколько попыток — непозволительная роскошь. Однако те, кто есть под рукой, вряд ли смогут одолеть графа. И даже если наёмник сумеет подобраться к жертве, появляется другая опасность. Положим, Толстой убит, а убийца схвачен — ведь скорее всего, так и будет. Нет сомнений в том, что на первом же допросе он выдаст, кто его подослал, и след неминуемо приведёт к британскому посольству. А политическое убийство столичной знаменитости грозит серьёзным международным скандалом с непредсказуемыми последствиями.
Того хуже, если граф выживет и узнает о заговоре. Можно не сомневаться: туго придётся даже сэру Уильяму, не говоря уже о Василии Семёновиче и обо всех, кто подвернутся Фёдору Ивановичу под горячую руку. Скандал между Россией и Англией сделается неотвратимым, а этим не преминут воспользоваться французы: отношения Петербурга с Лондоном, даже не слишком прочные, для Парижа — кость в горле.
Конечно, можно бы найти в Европе профессионала, который сумеет убить Толстого и ускользнуть. Это получится очень нескоро, это получится очень дорого… И главное: кто сможет гарантировать, что с иностранным наёмником не случится то же, что и с местным? Вообще стоит ли наказывать убийцу Брэдшоу, ставя под угрозу хрупкий союз двух империй?
— Нет, — сказал Огонь-Догановский, — воля ваша, но по моему скромному разумению вариант с наёмным убийцей отпадает. Другое дело, если Толстой будет убит на дуэли…
— Именно эта мысль давно крутится у меня в голове, — снисходительно заметил сэр Уильям, — долго же вы до неё добирались!
Поляк пропустил колкость мимо ушей — и припечатал англичанина следующим рассуждением.
— К сожалению, в случае с дуэлью перспектив ещё меньше. В свои невеликие годы граф дрался множество раз на трёх или четырёх континентах. И до сих пор жив-здоров, чего не скажешь о большинстве его противников. Прошу простить великодушно, но если вы представляете себе дворянина, который согласится даже за большие деньги вызвать графа Толстого на дуэль, то я — нет.
Британский посол стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
— То есть вы хотите сказать, что мы ничего не можем поделать и убийца Брэдшоу останется безнаказанным?!
Огонь-Догановский развёл руками и кивнул, но тут лицо его переменилось. Поляк улыбнулся — и сей же миг превратился в милейшего Василия Семёновича, которого знали и любили в свете.
— Есть только один человек, который нам нужен, — голос его зазвучал мягко. — Единственный, кто наверняка убьёт графа Толстого безо всяких нежелательных последствий. Этот человек — он сам!
