Далеко впереди выделился Михаил Валерьевич, и по достижении примкнул к их колонне третьим. Сатурн попытался приветствовать друга, но рот не поддался, да и Миша жестом показал, что не стоит сейчас словами нарушать текущее вокруг пространство.
И тут все кончилось примерно в том же духе. Никандр открыл из ниоткуда выпорхнувшую дверь и пропустил своих спутников вглубь.
— Ты же понимаешь, Меркурий, как сложно будет мне отыскать или, что еще хуже, восстановить тот мир, — Никандр серьезно посмотрел на немного ошалевшего от происходящего Меркурия, — Почему ты сразу не сказал, что видел внутри Её? Как я догадался? По творящимся вокруг тебя безобразиям, к которым не имею никакого отношения.
Все ещё удивленный повышенным тонам Меркурий отчеканил, — Думаю и думал, что вы сами знаете, ведь для меня не секрет…
Впервые за весь период знакомства Меркурия пронзила улыбка Лару, — Для того, чтобы объяснить конкретнее, необходимо покинуть твою реализацию, — улыбка Лару постепенно становилась всепоглощающей и в конце концов перекрыла абсолютно всё. Меркурий же не ощутил ничего.
И вот одним прекрасным утром, не видевший двенадцать лет человечества Ной очнулся в заросшей пылью кровати, окруженный сильнейшей головной болью.
Бывало Ной задавался вопросом о количестве дней, проведённых им в одиночестве, но, порой казалось, будто так было всегда и везде. Какое-то время с ним обитал его маленький питомец, но и они умирают от старости. О, те божественные дни Ной вспоминал с умилением понимающего.
Эту легенду он придумал сам, как и все остальное, просто из скуки. И через несколько лет Ной уже порой не мог совладать со своим воображением. Все его любимые персонажи: Никандр, Лару, Меркурий. Каждого он наделил своими чертами, чертами своего сердца и играл подобно детям, сталкивал, рисовал картины бессвязных детективов, в чреде которых могло произойти все, что угодно. И та самая легенда родилась у него давно, практически в самом начале одиночного пребывания в карцере «планета Земля».
Легенда, в которую и сам Ной в конце концов поверил, полностью отдавшись фантазиям, включала в себя присутствие внутри реализации иного разума. Того, который будет воображать что-то отдельно, но в совокупности с Ноем. Зачатие подобного явления должно происходить более, чем плавно. Флуктуации собственной предопределенности истории сперва будут еле заметны, но, разрастаясь, достигнут апогея в точке, где Ной уже не сможет их не заметить. И тогда они повлекут за собой ни что иное как разбой в заранее отрежиссированном проекте.
