Полноправно назвать происходившее с ним далее также послевкусием не представлялось никакой возможности. С тем же успехом послевкусием можно было бы назвать действие псилоцибина на организм вкусившего волшебный плод. От подобных аналогий Сатурна чуть было не вывернуло наизнанку за кухонным утренним чаем.
На подоконнике напротив стола сидел серый голубь. За всю научно-исчерпывающую историю наблюдений за подоконником Сатурн ни разу не наблюдал на нем живых существ. Аномалия привлекла внимание, вызвав небольшие флуктуации по поводу причины. Если голуби носят вести, то с чем прилетел этот. Сатурн посмотрел птице в глаза и прочитал — Урал. Что Урал? Птица закатила глаза и повернулась другим боком, — Лару, — прочитал Сатурн. Что-то уж больно знакомое.
Голубь ударил клювом по стеклу и вновь посмотрел Сатурну в глаза, слегка наклонив голову к правому боку. Сатурн почувствовал его цепкие когти снаружи правого глаза. Ему показалось будто голубь выхватил глазное яблоко, будто всего его, прикованного нерушимыми цепями к глазу, рвут с полотна знакомого пространства-времени.
К тому времени как он очнулся от оцепенения, зрачок стал уже совершенно самостоятельным элементом, нисколько не нуждающимся в остальных частях. Сатурн слабо передвинул стакан на столе чуть вправо, потом обратно и снова вправо.
— Каждый кусочек очередной никандровской выдумки, — вяло шевелил он сонными губами, лежа за столом, — Так и хлещет на других, ну как на других, на себя же килограммами ответов на всевозможные вопросы, — он перевел взгляд на окно кухни — голубь на подоконнике игрался с листиком, — Ну и что ты хочешь этим сказать, тяжело выбраться из ловушки, но неужели ты думаешь будто мне невдомек как. Знаю, не думаешь, но к чему тогда игры, дай спокойно посидеть, Ника, не мешай.
Сатурн знал, что Никандр таким ничего не делал и потому обидится на некоторые слова. Но уж лучше пусть погрустит, чем снова включит любимую пластинку и заставит выслушивать свои бредни еще и во сне.
Сатурн уснул за столом, а когда проснулся, уже было абсолютно все равно кто именно его будит и для чего. Голубь вновь постукивал по стеклу, но уже как-то ритмичнее, Сатурн отсчитал восемь четвертей и подхватил мотив, и бил что есть мочи руками и ногами обо все вокруг, пока ни стало совсем страшно, и испуганный голубь то ли ни улетел, то ли ни свалился куда-то из поля зрения.
Посидев еще немного, Сатурн позвонил Михаилу Валерьевичу Корневому в поисках встречи. Спустя пятнадцать минут и совершенно не взирая на легкий вечерний дождь, Сатурн улыбался Михаилу душераздирающей улыбкой олигофрена. В любой непонятной ситуации Миша всегда появлялся вовремя и наверняка был приставлен Никой, но зато хотя бы программа у него была интересная и познавательная как радиопередача.
