– Почему бы и нет? Абстрактное всегда гораздо интереснее, чем конкретное. Оно открывает возможности для обобщений, а это изюминка любого разговора.
– Я очень занятая женщина! – резко бросила миссис Джексон, думая, что Джеймс отнесся к ней без должной серьезности. Выяснялось, что подобраться к нему не так легко, как она предполагала.
– Тогда мне остается только поблагодарить вас за то, что вы выкроили время и пришли поговорить со мной.
– Я пришла не для этого, капитан Парсонс.
– Ох, я забыл… поделиться сугубо личным, да? Вероятно, о Шекспире и музыкальных бокалах.
– Пожалуйста, не забывайте о том, что я жена священника, капитан Парсонс. Замечу, что такое общество, вероятно, внове для вас.
– Простите, но я очень хорошо знаю архидьякона. У него отменное чувство юмора. Человеку оно необходимо, если он носит шелковый передник.
– Капитан Парсонс! – Голос миссис Джексон стал еще строже. – Не над всем позволительно шутить. Мне хотелось бы быть с вами мягче, но должна заметить, что легкомыслие – грех.
Джеймс окинул ее добродушным взглядом.
«Честное слово, – сказал он себе, – даже не представлял себе, что я так терпелив».
– Я больше не могу ходить вокруг да около, – продолжила жена викария. – Я пришла к вам с тягостной миссией.
– Это объясняет ваши колебания.
– Вы, наверное, догадались, почему я попросила разрешения поговорить с вами наедине.
– Не имею об этом ни малейшего понятия.
– Ваша совесть ничего не говорит вам?
– Моя совесть очень хорошо воспитана. Она не говорит мне ничего неприятного.
– Тогда мне искренне жаль вас.
Джеймс улыбнулся.
«О, моя добрая женщина, – подумал он, – если бы вы только знали, в каком смятении пребывает моя душа!»
Но, глядя на это серьезное лицо, миссис Джексон предполагала, что у Джеймса каменное сердце. Она никогда не поверила бы, что в нем бушуют страсти, сжигающие душу.
– Мне очень жаль вас, – повторила она. – Очень грустно, действительно очень грустно, что вы, стоя передо мной, похваляетесь своей бесчувственностью. Совесть – это голос Бога, капитан Парсонс. Если она не говорит с вами, за нее приходится говорить другим.
– Предположим, я знаю, что вы хотите сказать. И вы думаете, я хочу вас выслушать?
– Боюсь, нет.
– И вам не кажется, что благоразумие призывает к молчанию в такой ситуации?
– Нет, капитан Парсонс. Иногда человек считает себя морально обязанным высказать все, какими бы горькими ни показались его слова.
– Гораздо проще идти по жизни, говоря приятное.
