— Где же ты с ним познакомился?
— Мы, мужики, не знакомимся. Подошел, заговорил — вот и все знакомство.
Я не случайно насторожилась: посреди недели Виктор появился вновь. Меня дома не было, Трифона тоже. Виктор вручил Томке пакет с продуктами и, как доложила Томка, «передал мне привет и массу наилучших пожеланий». Я расстроилась: это уже было ни на что не похоже. С какой стати такие подношения? Трифон, когда явился, в ответ только посмеивался.
— Тебе разве плохо? Ты радуйся. Много тебе кто за так в жизни чего давал? А с другой стороны: не дорог подарок, дорога любовь.
Любовь Виктора росла не по дням, а по часам. Каждый вечер он сидел у нас. Я опасалась его, меня пугали его подношения, была уверена, что он имеет какое-то отношение к магазину или складу и там это все крадет. Снял с меня опасения Трифон:
— Сватается к тебе Виктор. Неужели такая пробка, что сама этого не видишь?
— Да, именно пробка, представь себе, ни сном ни духом такого не предполагала. Томке, пожалуйста, не говори. Не втягивай ее в эту ерунду. — Я боялась Томкиного смеха и того, что она кому-нибудь об этом расскажет.
— А что тебе девка? Она сама скоро вырастет, жениха себе найдет. Думаешь, ты ей очень нужна тогда будешь? У тебя ведь даже рубля не прикоплено. И в няньки ты ей не сгодишься — работаешь.
Он нес неизвестно что.
— Ты соображаешь, о чем говоришь?
— Не пара, значит, он тебе?
— При чем здесь «пара»? Это вообще дикость. Даже в деревнях давно уже так не женятся.
— Много ты про деревню знаешь! Это молодые так не женятся, а перестарки только так.
Вот и дождалась: перестарок. Все правильно. Но не надо с ним спорить: чем больше слов, тем глубже увязнешь, а его переучивать поздно.
Я решила поговорить с Виктором, но не так-то оказалось это просто. Он глядел на меня разнеженными глазами, и весь его вид говорил: ты ведь совсем по-другому думаешь, это тебе, как женщине, положено таким вот образом набивать себе цену. Наконец и Томка поняла, зачем он приходит.
— Мамочка, только не умри от смеха, но этот Виктор влюбился в тебя.
И очень удивилась моему печальному ответу:
— В том-то и дело, что не влюбился. Просто решил жениться.
— На тебе?! — Глаза у Томки вспыхнули, как у рыси. — Весь мир сошел с ума. Ты хоть замечаешь это?
— Мир в порядке, — сказала я ей, — а вот ты о чем хлопочешь? Где это ты вычитала, что бабушке замуж выходить поздно, Трифону вообще нельзя, а мне — это уж лучше пойти и утопиться?
— Ну, мама… — Томке нечего было сказать, в таких случаях появлялось это капризное «ну, мама».
