— Ден! — возмущённо воскликнула королева и слегка покраснела.
— Я не возражал. Мне это даже нравилось. Я бы и сейчас с удовольствием с тобой делился, только с тех пор, как отец передал мне трон, мы сидим на разных концах стола.
— Вот как? — королева хитро прищурилась. — Тогда передай мне, пожалуйста, вон то пирожное с вишней.
* * *
— Вот как? — королева хитро прищурилась. — Тогда передай мне, пожалуйста, вон то пирожное с вишней.
Лакей дёрнулся было к столу с подносом, на которых, среди остальных пирожных было ещё не менее дюжины с вишней, но Реарден остановил его жестом, указал другому лакею пальцем на стопку чистой посуды, стоящей, наверное, про запас, получил от него блюдце, переложил на него со своей тарелки крошечное пирожное, которое было чуть больше, чем вишня, его украшающая, и передал блюдце сыну. Король протянул его Савьеру, а уже тот поставил пирожное перед королевой.
Дождавшись, когда та, с преувеличенно торжествующим видом съест добычу, Реарден подозвал уже первого лакея и забрал с подноса ещё три пирожных. С вишней, да. И с не менее довольным видом, начал их поедать, с вызовом глядя на жену и пряча улыбку в уголках глаз. Я залюбовалась этими двумя, которые, прожив в браке столько лет, а скорее — столетий, до сих пор способны на добрую шутку и нежность друг к другу, не стесняясь проявить её перед посторонними.
А у нас, среди знатных или просто обеспеченных семей, супруги жили как чужие люди, случайно оказавшиеся под одной крышей. В лучшем случае — деловые партнёры, в худшем — враги, которые вынуждены играть свою роль перед посторонними, встречаясь разве что на званых обедах и в супружеской постели ради продолжения рода. Браки по любви — удел бедняков без дара, в высшем свете они случались невероятно редко, чуть ли не реже, чем рождались метаморфы с высшей категорией. Про один такой брак я даже легенду слышала, это случилось в семье моей матери более десяти поколений назад.
А как иначе — если одарённых жён у нас покупали? Какая любовь, если муж платил за ту, у которой категория выше, часто даже не видя невесту до брака, а её вообще ставили перед фактом. Иногда я жалела, что мой отец — виконт, а не простой конюх или пахарь. Хотя, раз уж у меня дар проявился — меня бы всё равно продали. А мечтать о том, чтобы родиться без дара, я не могла — это уже стало частью меня, как рука или голова.
Но я всё же нашла выход, спасибо Руби. Правда, сомневаюсь, что когда-нибудь смогу завести семью — скрываясь в виде парня, не так-то просто найти себе мужа. Но я буду жить — и это главное. К тому же, жить я буду долго. Кто знает, что случится через сто или двести лет? Не буду загадывать.
