— Музей? — удивленно переспросил я. — Это дело мертвое. Надо что-нибудь интересное…
— Не нравятся мне, батенька, твои слова! — сердито сказал аталык. — То тебя не удовлетворяет малый масштаб, то организацию сельского музея находишь мертвым делом. Показать своим односельчанам их прошлое и настоящее, а может быть, и кое-что из будущего… Да знаешь ли ты, что такое музей? Он может стать твоим опорным пунктом в дальнейшем изучении современной этнографии Кабарды. Кто самый уважаемый человек в Кожеже?
— Конечно, Герандоко, — ответил я.
— Однако его влияния недостаточно. Нужны средства.
— Тогда надо иметь дело с Амирбием Губжоковым, председателем колхоза.
— Поговори с ним. Если откажет, я пойду к нему.
Иметь сельский музей, опорный пункт в будущем…
Мечты, мечты, и только.
«Почему, собственно, только мечты? Добрая идея всегда найдет поддержку. Герандоко, сельские комсомольцы, Марзидан, школьники Кожежа… Чего же ты испугался, Ахмед Наурзоков?» — подбадривал я себя.
Я знал, что председатель колхоза любитель нововведений, и надеялся, что он одобрит мое предложение. Но так же знал, что он очень норовистый человек, и с ним надо говорить только тогда, когда будет «в духе».
Выяснив у секретаря «душевное состояние» председателя, я приоткрыл дверь в его кабинет.
— Заходи, заходи, москвич! — пригласил меня Губжоков.
Вдоль просторного кабинета выстроилось множество стульев, на стенах висели карты, диаграммы. В глубине комнаты стоял массивный дубовый стол, к нему был придвинут небольшой столик, покрытый темно-синим сукном.
— Вот обдумываю, — сказал председатель, — как расширить оросительную сеть, потому что «без воды и не туды и не сюды». Да ты садись, москвич! Что стоишь, как казанская сирота?
Я присел к столу. Смотрю на его крупное лицо с большим хищным носом. Односельчане прозвали председателя Головой, Губжоков любит повторять: «Тот глава, кто сам себе голова». Одни говорят об Амирбие с восхищением, другие — с неприязнью. Но те и другие его побаиваются.
«Если Голова захочет, в Кожеже будет музей», — думаю я.
Губжоков, не обращая на меня внимания, занялся какими-то счетами. Я кашлянул, напоминая о себе.
— Ну, москвич, выкладывай, с чем пришел, — дружелюбно сказал председатель, поднимая голову.
Торопясь и почему-то нервничая, я начал излагать суть моего предложения.
Слегка подавшись вперед, председатель слушал меня с явным интересом. Когда я кончил, Амирбий неожиданно задал мне вопрос:
— По стопам отца идешь?
