Пассажир своей судьбы | страница 42
Ночь так и не опустилась на землю.
Или же ночь наступила в свой черед, как положено, но что-то помешало мне заметить это? Выходит, я непонятно каким образом перешагнул часов десять – и оказался в новой точке бытия. Совсем не там, где рассчитывал очутиться.
Глава 8
Самый отвратительный звук на свете – когда звенит будильник. Неважно, что ставить на сигнал: пиликанье, дзинканье, музыку какую-нибудь бодрую, оптимистичную. Именно этот звук и возненавидишь.
С вечера никак не мог заснуть: для меня это обычное явление, если завтра предстоит важное событие. Стоит сказать себе, что нужно лечь пораньше и выспаться – все, можно быть уверенным: до трех ночи глаз не сомкну.
Вертелся, в планшет пялился, воду пил, как верблюд. Не заметил, когда уснул, а утром, услышав дребезжание будильника, готов был год жизни отдать, только бы еще немного поспать.
Но нельзя. На поезд мне, конечно, еще не скоро, ближе к вечеру. Однако вчера, когда начал укладывать вещи, которые собирался взять в поездку, обнаружил, что у сумки сломался замок. Да и маловата она. Не то чтобы у меня такой уж огромный гардероб, но все-таки…
В общем, нужно купить новую сумку. Через две остановки от моего дома есть гипермаркет, пойду и куплю. А потом стану укладываться.
Стараясь двигаться бесшумно, я поднялся с дивана. Мой диван стоит в небольшом углублении в стене. Вместо собственной комнаты – ниша, вот такая иллюзия уединения. Когда стану нормально зарабатывать, сразу возьму ипотеку или хотя бы комнату сниму.
Жить в одной комнате с матерью давно уже осточертело.
Да и ей, думаю, тоже. Вот она и цепляется ко мне по всякому поводу. Но ничего, скоро я уеду, и мы отдохнем друг от друга.
«Вот останешься одна, будешь скучать по мне! Пожалеешь: зачем придиралась, зачем ругала?»
Подумал, и самому стыдно стало. Двадцать лет уже, что за бредовые, подростково-страдальческие мысли!
Решив не завтракать, чтобы не греметь посудой, я прокрался в ванную, умылся и оделся. Когда вышел оттуда, посмотрел на диван, на котором спала мать. Она всегда укутывалась с головой, натягивала на себя одеяло или простыню, как сейчас. Глядя на белый кокон, я всегда думал: ей же душно там, дышать нечем, я бы так не смог. Когда был маленький, спросил ее, зачем она с головой ныряет в одеяло, мать засмеялась и сказала, что иначе нос мерзнет.
Но теперь я знаю, что нос тут ни при чем, а просто она по жизни такой человек – прячется от проблем, от людей и от себя самой. Ей надо закрыться, зарыться поглубже, чтоб никто не мешал себя жалеть.