— Помнишь, как мы ее звали? — спросила она.
Я пыталась подавить ком в горле.
— Моя палитра.
«Правильный цвет!» — хихикала я, пока она щекотала меня кистью, делая вид, что размешивает розовато-лиловую краску для страницы. Тогда мне нравилось. Ни у кого не было такой метки. Это было необычно и интересно.
Моя мама всегда уважала необычное и интересное.
Она провела большими пальцами по моему запястью, нежный жест, от которого мои глаза покалывало. Я отвела взгляд и потерла другим кулаком по щекам. Мама вздохнула и вернула рукав на место.
— Все время длинные рукава и воротники, Джемма.
— Зима, — сказала я, надеясь, что звучу возмущенно.
— Ее не было в день твоей свадьбы. И в другие дни, когда я видела тебя издалека. Они позволяют тебе носить короткие рукава? Воротник не до подбородка?
Я убрала руку от ее.
— Дело не только в них. Я всегда была на публике. Я не хотела взгляды.
— Потому ходила на носочках? — спросила она, опустив ладони на стол. — Потому лишь порой возникала из тени короля? Потому никогда не говорила на публичных собраниях и не появлялась одна?
— Он не просто король, — сказала я. — Он должен действовать сам, иначе это не несет волю Света. Я знала, что будет. Знала это, когда он попросил меня выйти за него. И меня это устраивало. Ты знаешь, с тобой мне всегда было веселее, чем в толпе людей. Это не изменилось.
Она сжала губы, но молчала, разглядывала мое лицо. Я сделала глоток кофе, жидкость врезалась в мои сжатые губы.
Она вздохнула и потерла глаза, вдруг выглядя уставшей… и старой. Кофе плеснулся мне на губы. Моя мама была старой. Она постарела на шестнадцать лет с тех пор, как мы в прошлый раз ели яичницу и кукурузный хлеб на завтрак. И она всю ночь была на улице, бегала… а если она простыла? А если ей было больно, а она не говорила мне?
Я опустила чашку и заерзала в тишине.
— Было очень вкусно, — сказала я. — Спасибо.
Она не ответила, рассеянно смотрела на мою пустую тарелку, подперев щеку кулаком. Через миг она вздохнула.
— Джемма, — тяжко сказала она. — Я не делаю вид, что знаю, что происходило в тех башнях, где ты была заперта в мире Седьмого короля. Но я скажу тебе, что творится тут, в моем мире. Если я схожу в пещеру и принесу рисунки петроглифов и лепки, это не примут, посчитав еще одной отчаянной попыткой сектантов опровергнуть Пророчество. Это не только не воспримут всерьез, меня могут снова бросить в тюрьму. На долгий срок. Ты права. Нам нужен король, нам нужен вес его власти, и нам нужно, чтобы он увидел это своими глазами. Для этого мне нужна ты.
