— Так вы знакомы с Уэлком? С ним, должно быть, интересно поговорить?
— Да, бывает интересно.
— Собственно, я не такой уж поклонник его таланта. Конечно, книги его расходятся молниеносно, но, по-моему, это просто романтическая чепуха, какую у нас любят, с легким уклоном в научность. Уэлк нашел способ угождать публике и богатеть, но не настолько, чтобы критики всерьез заинтересовались им.
— Вы совершенно правы.
— Да, но в последнее время он пишет вещи в другом роде и доказал, что способен на большее, чем я думал. Читали вы его книгу о работорговце… как, бишь, его звали?
— Мэрдок Макферлан.
— Да, да. Я нахожу, что это — одна из лучших биографий, написанных за последние годы.
— Спасибо за комплимент. Очень рад, что она вам поправилась. Это я ее писал.
— Неужели? В таком случае поздравляю вас. Или, пожалуй, следовало бы выразить вам соболезнование? Книга замечательная и имела огромный успех.
— Мне ли не знать этого. Ни одна книга нынешнего года не раскупалась так. Притом она удостоена премии Фэншо. Уэлк занял теперь почетное место в литературном мире, газеты всячески рекламируют его, университеты засыпают учеными званиями. Ему еще и титул пожалуют.
— Какое вопиющее безобразие! Эх, если бы вы могли напечатать эту книгу под своим именем!
— Да, свинство. Тем более, что я и открыл Макферлана. О нем до того никто ничего не знал, а меньше всех — Уэлк.
— Так какого же чёрта вы не отстояли свои нрава?
— Пробовал. Это целая история. Понимаете, я нашел здесь, на чердаке, старые газеты с отчетами о судебном процессе против Макферлана. Это такой любопытный тип, что я им заинтересовался, стал разыскивать материалы о нем и увидел, что для писателя он просто клад. Но не тут-то было. Понимаете, прадед Клигнанкорта был связан с этим Макферланом, и у нашего лорда оказался целый ящик всяких документов по его делу — замечательный материал, который к тому же дал мне нить к другим источникам. Ну, я, конечно, умолял Клигнанкорта, чтобы он мне позволил использовать этот материал и написать книгу. Он посоветовался с Гарстенгом, и мне было предложено сделать это для их фирмы, а иначе — шиш с маслом. Да… Что ж, я согласился — это все-таки было гораздо интереснее, чем наша обычная поденщина. Потом Гарстенг даже соизволил сказать, что книга мне удалась. У Элтон всячески уговаривал Гарстенга, чтобы мне позволили выпустить книгу под своим именем. Он готов был убить Гарстенга. И все равно ничего не вышло. Они сказали, что я на службе у фирмы, книгу написал в служебное время, и если бы я не жил в усадьбе, то никогда не открыл бы Макферлана, а следовательно, моя книга о нем — собственность фирмы. Никогда не забуду, какое было лицо у Уэлтона, когда Гарстенг объявил свое решение. Он побелел, как мел, сжал кулаки и весь дрожал, как бешеный бык, когда излагал Гарстенгу свое мнение о нем. Да, в выражениях он не стеснялся. Гарстенг вскочил и пытался его остановить, но Уэлтон его перекричал и говорил, говорил, пока не высказал все. А как кончил, потащил меня вон из комнаты, и мы с ним пошли и напились.
