— Вам это просто так не сойдет с рук.
— Неужели вы что-нибудь придумали? — спросила она. — Послушайте, Ники, не будьте дураком… Мне известно о вас все. Последние пять лет вы вели очень трудную жизнь, постоянно подвергались опасности и рисковали. Теперь это позади, но вы чувствуете внутреннюю пустоту, так как напряжение спало, и вы не знаете, куда себя деть. Если вы подумаете над моим предложением, оно вам понравится. Я поговорю с Грантом, мы поженимся — и вы богаты и счастливы.
— А если меня не устраивает ваше предложение? — спросил я. — Безопаснее жить с аллигатором, чем с такой женщиной. Вы, не задумываясь, перережете мне горло, если вам понравится кто-то другой.
Она покачала головой.
— Нет, Ники. Я могу быть счастлива только с вами.
— Черт возьми! Но я-то вас не люблю!
— Вы скоро привыкнете, — небрежно бросила она, закуривая сигарету.
— Послушайте, ваш короткий, но хитроумный ход не приведет вас в «дамки», и я объясню почему. Мне будет нетрудно доказать, что именно я делал в ту ночь в Нюрнберге. Все мои передвижения можно подтвердить. На следующее утро я улетел оттуда в такое место, где вас никак не могло быть. Так что у меня будет алиби, и все узнают, что вы лгунья. Понятно?
Она улыбнулась.
— Понятно. Но кто вам поверит, особенно с вашей репутацией в отношении женщин? Кроме того, в подобных случаях всегда верят женщине, особенно если она не слишком безобразна.
— Мне смешно слушать, как вы называете себя женщиной, в моем понятии женщина — это нечто другое…
— Ну так вы ошибались, Ники, очевидно, вам просто подсовывали манекены, а я настоящая женщина, и вы поймете это, когда мы ближе познакомимся.
На секунду мне вспомнилось, как сегодня днем, проезжая мимо лужаек Сассекса, я думал о предстоящей безоблачной жизни…
— Что же, вы выбрали себе дорогу. Я устал от разговора с вами. Предпочту поговорить с вашим братом.
— Это тоже будет нелегко, Ники, — с сарказмом предупредила она. — У моего брата старомодные взгляды. Сначала он попробует подраться с вами, а потом, наверное, возьмется и за револьвер. Он из тех странных парней, которые все еще рассуждают о фамильной чести.
— Все же я рискну. Всего хорошего.
Я вышел в холл, взял шляпу и спустился в лифте до нижнего этажа. Когда я пошел к выходу, то увидел входящего в парадное Гранта Рутнела.
Я подумал: вот и конец прекрасно проведенного вечера. Остановившись в середине коридора, я стал поджидать его.
Рутнел был забавный тип. Здоровый, глупый и совершенно неопытный. Во время войны он получил некоторые поверхностные знания и считал себя крутым парнем, потому что видел, как действуют настоящие мужчины.
