– Мне самому кажется, что такие совпадения – невозможны, однако…
У Бенитто зачешется затылок – первый жест растерянности, который он выкажет за несколько месяцев вашего знакомства.
– Я всё равно не могу поверить.
– А каково мне? Я не говорю, что мне плохо, но я думал, что моя сестра в опасности. А она, оказывается, справляется лучше некуда – и даже не спешить сообщить об этом своему единственному брату! И зачем ей нужен я в её, так называемой, партии.
– Не знаю… Может, это такая разновидность заботы или благодарности за… не могу поверить, что сейчас говорю с братом «леди со стальными яй…», – Адольфа перебьёт Бенитто:
– Так или иначе – у нас много работы.
Ты встанешь из-за стола и перед уходом объявишь:
– Мне нужно развеять мысли – прогуляться.
Ты уйдёшь, не закрыв за собой дверь.
За ней – за каждым углом – тебя будут ждать призраки в масках, выплясывающие ритуальные танцы повседневности. В этих местах: будут жить люди, которые помнили приход европейцев, чей визит – изменил всё. Над ржавыми трубами, горами окурков и мёртвых растений – пролетит песня невидимого трубача; и его песня об утерянном – эхом отзовётся в твоих ушах. А ответит ему – аккордеон – самый печальный инструмент на Земле. Музыка – будет повсюду.
Если в центре города – соберутся все его отбросы – то окраины заполнят беженцы из дикого, преступного и шумного мира. Здесь почти никогда никого не убивают и очень редко грабят – только если сам напросишься. Окраины – давно перестанут быть маргинальным миром – и превратятся в поле экспериментов.
Неудивительно, что именно здесь зародится движение «¡Libertad!», стремившееся всё изменить. Они выросли среди маргиналов, ставших бандитами, чтобы противостоять преступности. Ты не будешь их бояться – ты узнаешь, что им – следует тебя опасаться. Ты боялся совсем другого – того, что будет сковывать и заставлять спать сном мёртвого все двенадцать часов – страх стать одним из них и потерять свою искру. Тот самый огонёк, который приходил к тебе на помощь в трудную минуту – и от которого заводилось пламя в твоей душе.
Всеми силами – ты будешь желать подавить в себе извращение. Но однажды, ты поймёшь – что был живым извращением среди них всех. Монро сказал бы: «Твоя природа – всегда придёт за тобой – где бы ты ни был, кем бы ни стал – тебя призовут к себе извращения». Ты поймёшь: всё то, с чем ты борешься – неотвратимо станет частью тебя. Извращения – часть этого мира. А значит – в них можно найти невероятную красоту. Люди любят извращения; для них это – как мораль в аппетитном жире. Но чем тогда можно их назвать?
