Ты посмотришь на Сержа. Нет, он не покажется тебе сумасшедшим, от которого можно ожидать чего угодно. Он будет внушать окружающим уважение своим острым умом и точностью высказываний и весёлым характером. Ваша дружба – могла бы не прерываться никогда – ведь он был одним из тех людей, рядом с которым всегда чувствуешь себя уверенно. Дело в том, Серж – это Серж. Извращенец. Но он – никогда никого не принуждал – он всю жизнь, до печальной своей смерти во время революции, будет презирать насилие. Но не бояться за этого молчаливого мальчика с белоснежными ступнями – ты не сможешь. Ты почти не будешь отрывать от него взгляда. И в глубине души, ты поймёшь Сержа.
Оба начнут о чём-то перешёптываться. В конце разговора, Серж улыбнётся и подойдёт к тебе:
– Этот парень – просто чудо; он и поэт – наверное, будет не хуже Бродского. Он – сын одной студентки. Весьма неоднозначная особа.
Серж покажется тебе чем-то обеспокоенным.
– Мне кажется, он немного болен. Этой болезнью страдает 70% нашего населения.
Ты вспомнишь, как в былые, славные времена – этот человек пытался превратить своё имя в легенду. Серж однажды покажет тебе шрам от укуса собаки, который получил в Австралии во время перехода по пустыни. Но в тот миг, он покажется тебе – просто извращенцем, которым должен заплатить по всей строгости закона. Однако, как противостоять своим желаниям?!
– Эта болезнь – паталогическая неспособность чувствовать, что всё делаешь верно.
Извращения – всегда находят нас. Они лежат между двумя нижними этажами человеческой души. Первый – это саморазрушение; второй – это самопознание. Но все извращения, разрушения и познания – сводятся к одному: человеку нужна любовь; правда, человек – не всегда нужен любви. Поэтому, так много извращений.
– Я знаю, о чём ты думаешь, дружище, – он посмотрит на тебя.
Ты подумаешь, что ему следовало бы добавить: «Пожалуйста, пойми меня».
– Пожалуйста, пойми меня, – скажет он, – в этом нет ничего отвратительного. У любви – не бывает возраста; главное в ней – близость душ.
Ну, разумеется. Любое извращение – лишь вопрос вкуса.
– Прости, мне нужно выйти, – и он уйдёт.
Ты положишь нога на ногу и станешь глядеть в окно от жизненной. Такова она жизнь – на борту субмарины.
Ты попросишь Анри подойти к тебе.
– Почему ты здесь.
Он сядет.
– Не твоё дело, бомжара.
– Ты знаешь, вообще, что этот человек – немного не в себе. Ты что – собираешь здесь ночевать?! Ты его совсем не боишься?! Ты, вообще, знаешь, к чему это может привести?! Где твоя мама.
