Ты уйдёшь. В твоём окне погаснет свет. В то утро – тебе приснится твой город. Сон, который ты забудешь прежде, чем успеешь записать; но который подарит тебе бесценный краткий миг понимания. Ты испытаешь это чувство в следующий раз – только когда закончишь свой истинный шедевр, глубину которого никто не познает до конца и не сможет повторить ни один художник на Земле.
Но всему своё время. Пока: ты – слишком молод. И пока – у тебя будет ещё шанс свернуть в другую сторону. Но извращения – уже зовут тебя.
Надрыв Пятый
На разных этапах своего пути – те придётся иметь дело с разными людьми
Поль будет сидеть прямо напротив тебя, глядя в некую воображаемую точку у тебя за затылком; о сигарилле между указательным и средним пальцем – он, кажется, совсем забудет. Некоторые люди сочли бы повисшее между вами молчание – неловким; но ты никогда не понимал: что плохого в тишине?!
История о том, как вы встретитесь – совсем не из ряда вон; в какой-то миг, стоя на светофоре между первой и второй улицей, никуда особо не торопясь, ты случайно заметишь кондитерскую, о которой будешь хорошо наслышан из рекламного поста в соцсетях. Ты просто решишь зайти внутрь; в зале: посетителей не будет, а пекарь-кондитер-бариста – окажется твоим старым знакомым по имени Пьер.
Ему нравятся оригинальные идеи; больше всего в этом мире он ненавидит: приторные пирожные и коррупцию. И вся сфера его интересов кончается на сладостях и политике. Правда, ты запомнишь его болтуном; а сейчас – он молчит. Ты начнёшь беспокоиться и прокручивать у себя в голове массу идей для начала разговора. Но боже: как это трудно!
– Ты ведь не коренной житель, – начнёшь ты, сделав глоток кофе, – мы с тобой – давно знакомы; но я не знаю о тебе ничего.
Он улыбнётся.
– Ну, коренной-некоренной – это вопрос философский. Сам я – уже семнадцать лет как штруделя кручу здесь; а родители мои… А, впрочем, родина – она там, где за спиной и в сердце тепло.
Он предложит тебе свои новые конфеты, рецепт которых пришел к нему в позавчерашнем сне.
– Будешь первым дегустатором.
– Надеюсь – не первой жертвой.
– Это – кто знает; возьми.
– А что там внутри? – спросишь ты, подозрительно разглядывая, казалось бы, самый обычный шоколадный шарик.
– Сюрприз, – его заговорческие глазки как-то странно вспыхнут; он вдавит окурок в пепельницу так, будто вместе с ней стирает в прах всех своих конкурентов и коррупционеров, – пробуй, давай.
Одним махом – ты проглотишь её, стараясь не сильно распробовать вкус, прекрасно зная всю творческую извращённость этого сумасшедшего кондитера. Но то, что ты почувствуешь – будет вкусом взорвавшихся у тебя во рту тысячи атомных бомб.
