– Неправда, в университете побывал не Сашка, он тогда в армии был, – возразила Маша.
– Ясно. То-то я удивилась, что тот парень Булгакова цитировал. И кто же это был?
– Какая тебе разница? Есть кого попросить доброе дело сделать, – уклончиво ответила Маша. – А раз ты везде была, то должна была понять, что Люся святая. Таких, как она, вообще больше на свете нет.
– Маша, я знаю, что вы с детства дружите. Расскажи мне о ней, – попросила я.
– Дружим! – воскликнула Мария. – Да ее к нам бабка близко не подпускала! Украдкой встречались. Семейка-то у нас еще та была!
– Я слышала, – тихо заметила я.
– Одно дело слышать, а другое все это прожить. Ладно, чего о нас говорить? Наладилась у нас жизнь, и слава богу! А Люся… Ольга ее родила единственно, чтобы свекровь от нее отвязалась – уж больно той внуков хотелось. Она дочерью и не занималась никогда, да и некогда ей было – она деньги зарабатывала, на ней вся семья держалась. Тогда-то она еще нормальная была, хоть и тяжело ей приходилось. Это она потом скурвилась. Люсей дядя Толя и бабка занимались, любили они ее оба. Очень любили. Дядя Толя хоть и пил, но интеллигентно, дома. На улице, как наш, не валялся. Они ее учили читать, писать, считать, на музыку водили, играли с ней. И она их очень любила, гораздо больше матери – ту-то она мало видела, той все некогда было. Бабка ее редко одну гулять выпускала, но уж если так получалось, то бесились мы, как черти. Все сараи, заборы, чердаки – наши! Все деревья в округе облазили. Помню, был случай: Люся с забора прыгала, юбкой за доску зацепилась и повисла. Ревет от страха, а делать-то что? Ей пять, мне шесть, а Сашке восемь. Мы с ним ее оттуда сами не снимем. Убежал он, мужика какого-то нашел и привел, тот Люсю и снял. С тех пор она юбки носить избегает, в основном брюки или джинсы надевает. Редко когда ее заставят платье надеть. Да и то через скандал – она же никому не сказала про тот случай, потому что юбка не порвалась.
– А я все гадала, почему она платья и юбки тебе дарила, – покивала я. – А затем, чтобы ее их носить не заставляли. И джинсы тебе и Саше она в подарок из Америки привезла.
– Да! – довольным тоном подтвердила Мария. – Я свои еще только примерила – как влитые сидят, словно родилась в них. А Сашка пару раз надевал, но по очень торжественным случаям – фирма же! Бережет!
– И чем еще было славно ваше детство? – спросила я и с удивлением увидела, как закаменело Машино лицо.
– Чем славно наше детство? – каким-то враз севшим голосом переспросила она. – А я тебе расскажу! Ты знаешь, что такое, когда тебе постоянно хочется даже не есть, а жрать? Когда чувство сытости тебе вообще незнакомо? Отец бухал, как проклятый, вещи из дома тащил, мать на трех работах вкалывала, так он, сволочь, еще и колотил и ее и нас, если защитить ее пытались. Нам родня из деревни картошки на зиму передаст, так эта сволочь ведро картошки на бутылку водки менял. Другим этой картошки до нового урожая хватило бы, а у нас через пару месяцев погреб уже пустой был. Ты знаешь, с чего Ольга свой бизнес начала?
