Люся, подумав, покивала и спросила:
– А с мамой-то мне как помириться?
– Напиши ей письмо, а я передам и прослежу, чтобы она его прочитала. Только не на компьютере, а от руки – не бухгалтерский же это отчет. Напиши, как ты ее любишь, что просишь прощения, что, к счастью, теперь поняла, почему у вас были именно такие отношения, что очень ценишь ее заботу о себе, что сожалеешь о том, что так поздно узнала правду. В общем, напиши все, что ты чувствуешь. – Люся понятливо покивала. – А еще… Я не знаю, насколько это реально… Но не мог бы твой отец в Тарасов прилететь?
– А он уже здесь, – неожиданно ответила она. – Я же его предупредила, что прилечу, а не прилетела. И номер мой не отвечал. Он там с ума сходил от беспокойства, вот и прилетел. Он в гостинице живет, потому что я его к нам домой вести побоялась – там же Титова.
– Тогда давай сделаем так. Ты напишешь письмо, и мы, все втроем, поедем к твоей маме. Я отдам ей письмо, а когда она его прочитает, тебя с твоим папой позову. Я думаю, вам найдется что обсудить.
– Ой, спасибо большое! – обрадовалась Люся. – Папа знает, что мама будет в Израиле оперироваться, он там уже и справки навел, и знакомых нашел, в общем, позаботился о том, чтобы все было на самом высоком уровне.
– Все! Беги! И постарайся, чтобы письмо было от души написано, а не для проформы.
Покивав мне, девушка убежала, а я по-стариковски вздохнула: ну вот! Мне еще и семейным психологом пришлось стать.
Я мыла чашки после кофе, когда зазвонил мой сотовый. Номер был незнакомый, и сердце мигом ухнуло в пятки – а вдруг это у рабочих что-то случилось? Трубу повредили и опять соседке снизу стихийный водопад устроили? Но это оказалась какая-то женщина, которая, даже не поздоровавшись, начала скандалить:
– Где тебя черти носят? Я к тебе домой сунулась, а там полный разгром! Рабочие какие-то мне даже заглянуть не дали!
Не без труда я узнала в этой скандалистке Надежду и, дождавшись паузы между двумя гневными тирадами, спросила:
– Надежда, у вас-то что случилось?
– У меня-то ничего! – снова напустилась на меня она. – Только мне девочки из дома позвонили и сказали, что Клава в больнице лежит!
– Да, это так, – подтвердила я.
– Что с ней? – требовательно спросила она.
– Надя, я не понимаю, почему это вас волнует. Вы же сами после скандала в понедельник от нее ушли.
– Много ты понимаешь! Ну ушла! А сердце-то за нее, дуреху, болит. И ведь не говорит никто, что с ней. Я к Димычу сунулась, а он меня матюками. Я Тимофевне позвонила, а она и не знает ничего. Обещала у Димыча все выяснить и мне перезвонить. Так оказалось, что он и с ней не особо церемонился. Она на него напирать стала – она это умеет, а он на нее так рявкнул «Молчать!», что у нее, как она сказала, ноги подкосились. А еще добавил: «Вы отдыхаете, вот и отдыхайте! Машина за вами вовремя придет!» Тут я решила у тебя узнать, что случилось, а тебя дома нет. Хорошо, что вспомнила, у кого твой номер есть, вот и звоню.
