– Ладно! Хорошо! – покивала ошеломленная Полянская. – Еврейка так еврейка! Хотя как в этом случае с ее крещением быть, я не знаю. Может, она в иудаизм перешла? – Она посмотрела на Марию, и та в ответ только пожала плечами. – Потом разберемся, – отмахнулась Лада. – Что с родным отцом Люся отношения наладила, вообще замечательно, пусть у нее еще один родной человек на свете будет. Но как она вылететь собиралась?
– А у нее даркон, – произнесла Маша.
– Чего? – не поняла Лада, и я объяснила:
– Это загранпаспорт Израиля. Он дает право посещать без виз… Не помню точно, но где-то около ста сорока стран мира, а в другие облегчает получение визы. Но лично у меня возникает вопрос: как она смогла бы покинуть Россию по израильскому паспорту, если она сюда по нему официально не въезжала?
– А кто тебе это сказал? – сделала вид, что удивилась, Мария. – У нее теперь два паспорта. Она, когда даркон получила, по нему из Израиля в Штаты вылетела, а потом по нему же – в Россию.
– Подожди! – воскликнула Полянская и стала что-то искать в своей сумке. – Вот! – Она наконец нашла и показала нам Люсин загранпаспорт. – Я его тогда специально забрала. На всякий случай.
Мы с ней стали его смотреть, и я только вздохнула:
– Эх, раньше надо было это сделать! Смотрите, Лада! У Люси здесь нет отметки о выезде из Штатов и въезде в Россию. По этому паспорту она там до сих пор находится. Причем с просроченной студенческой визой. Только я не пойму, Люся что, с израильским паспортом на свидание к Ивану пошла? Или она постоянно его с собой носила?
– Она его у нас держала, потому что домработница их за ней шпионит, вещи обыскивает и вообще везде свой нос сует, а потом Ольге доносит. Если бы она этот паспорт увидела, тут же Ольге сообщила бы, а Люся не хотела мать расстраивать.
– Да, Титова змея та еще, – согласилась я.
– Вообще-то, я могу позвонить, чтобы Люсю с рейса сняли, – предложила Лада.
– И кого же ты снимать собралась? Большакову? – насмешливо спросила Маша. – Так израильский паспорт у нее на Ройзман. Это во-первых. А во-вторых, я же тебе сказала, что они уже обратно возвращаются.
– Объясни толком, – попросила я.
Маша поморщилась, осторожно дотронулась до распухшей щеки, но стала рассказывать:
– Ну, проводили мы Люсю. Поехала она, а мы в клуб пошли – предупредили заранее, что позже будем. Новый телефон Люся себе купить не успела, так мы договорились, что Кирюхе звонить будем. Ну, работаем. А тут ты звонишь. Я тебя выслушала и сразу же к Сашке бросилась. То, что свадьбы Люсе бояться больше не надо, он нормально воспринял, но когда я сказала, что Ольга действительно больна, а человек ошибся и не ту медкарту переснял, он в такое бешенство пришел, что даже я испугалась. Врезал мне от души, – вздохнула она. – Да что тут говорить, сами видите. А ведь он меня никогда раньше пальцем не трогал. Ну, кроме совсем уж детства. И потом такого наговорил… А! – Она махнула рукой. – Ну, рожу мне тут же разнесло. Администратор меня увидел, обматерил и домой отправил – чего посетителей пугать? Хорошо, что будний день, людей в клубе немного, но он все равно оштрафовать обещал. А Сашка сам отпросился, побежал к другу, машину его взял и вслед за Кирюхой бросился. Даже переодеваться не стал. А времени-то уже много прошло. А у Кирюхи график, он же ни назад повернуть не может, ни остановиться где-то. Я, как домой пришла, на Кирюхин телефон позвонила и попросила его Люсе отдать, чтобы новости ей сообщить, а оказывается, Сашка уже сам с дороги им позвонил. Люся, как узнала, что мать не притворялась, а действительно больна, тут же вернуться согласилась. Я, конечно, не спала, все думала: догнал он их или нет. Позвонил мне потом Сашка, под утро уже, сказал, что догнал и Люсю забрал. А еще, что в мотеле по дороге они на несколько часов остановятся – надо же ему хоть немного поспать? Он же ту ночь совсем не ложился, а эту – за рулем провел. Потом он мне еще звонил и обещал, как в Тарасов въедут, позвонить, чтобы узнать, как обстановка и куда Люсю везти. Вот я и сидела, ждала, а тут вы пришли.
