Вдруг сильным толчком автомобиль развернуло и отбросило на обочину. Под пронзительный визг тормозов в ветровом стекле мелькнуло тёмное лицо человека с расширенными от ужаса глазами.
— Ё… твою мать! Сука!
— Ну, ты смотри, бомжина какой-то прям под колёса бросился!
— Он откуда вообще взялся?
На дороге вниз лицом лежал плохо одетый человек, из уголка рта стекала в мокрую грязь тонкая красная струйка. На неестественно сгорбленной спине разошёлся по шву ветхий пиджачишко. Вывалившийся из прозрачного жёлтого пакета румяный батон намок в придорожной луже. Когда пострадавшего перевернули на спину, он весь напрягся, несколько раз судорожно вздрогнув, медленно обмяк и вытянулся, одновременно из его открытого чёрного рта вырвался страшный внутриутробный хрип. Робко подошедшая в этот момент Янка вдруг отпрянула, бледнея, а затем кинулась на пыльный асфальт, нисколько не заботясь о чистоте платья. Она дотрагивалась дрожащими пальцами до волос мужчины, целуя его одутловатое лицо, пачкая свои губы его кровью:
— ПАПА! ПАПОЧКА…
На Янку всё произошедшее произвело впечатление бомбы, что разорвалась средь бела дня в гуще людской толпы, оставив после себя багровое месиво из мяса, грязи и беды. Её словно заморозили. Она стала двигаться и разговаривать медленно, будто жила под водой. События представали перед ней, как жуткий фильм ужасов, просмотренный эпизодически, когда можно закрыть глаза и не смотреть самые пугающие кадры, поэтому она никак не могла припомнить все подробности. В памяти застряли лишь разрозненные события, которые, как вспышки, то внезапно зажигались, то гасли.
Пиво на ужин — ночь скоротечна!
Народная примета
На Гуаме — владении США в Тихом океане — существует профессия — дефлоратор.
Такой специалист ездит по стране и за плату оказывает девушкам услуги лишения невинности.
Из отрывного календаря за 28.11.2008 г.
После неудавшегося бракосочетания, когда шумиха ещё не улеглась и от круговорота мелькающих, как в калейдоскопе, лиц гостей, ментов, врачей скорой помощи, вынырнувших из-под земли агентов конкурирующих между собой похоронных служб и прочих посторонних рябило в глазах. Антип не нашёл ничего лучше, как устроить несостоявшуюся брачную ночь, чтобы, как ему казалось, развеять Янкину, а заодно и свою, печаль.
«Папа лежит в морге. Папы больше нет. А дома и шагу негде ступить от чужих людей. Бегают, мельтешат — унижают траурный момент. Кроме меня да случайной старушки, о папе так никто и не всплакнул! Свидетельские показания, заказ гроба, покупка носовых платков, венков, полотенец… Спрятаться бы от чужих глаз, деться хоть куда-нибудь, выплакаться…» Слишком уж не вязалась вся эта похоронная суета с масштабом Янкиной трагедии, поэтому она не в силах была отказаться от столь заманчивого предложения Антипа — остаться в тишине и почти одиночестве.
