Находиться жутком в мраке, как внутри пузырька с холодной чёрной тушью, страшнее и страшнее с каждой секундой. Кажется, что кто-то сверлит спину недобрым взглядом. Вдруг сверху послышался приглушённый, хриплый вздох. Я в панике понеслась вниз.
Остановилась на последнем лестничном пролёте, почти у самого выхода, стала осторожно нащупывать ногой темноту. Что там внизу, последняя ступенька или уже пол?..
Вдруг, холодея от ужаса, явно ощутила, что мне в спину упёрся чей-то палец. Замерев на долю секунды, пулей вылетела из подъезда, забыв о том, что боялась споткнуться в темноте. Опомнилась только на улице. Отважно открыла настежь двери подъезда, пытаясь разоблачить «преступника». Но одинокий, тусклый фонарь высветил совершенно пустой подъезд. С печальным скрипом, одна за другой захлопнулись двери.
Не помню, сколько я сидела на скамейке в полном оцепенении, тупо уставившись на свою тень. Меня трясло. Между лопаток по-прежнему ощущался зловещий толчок указующего перста. Смутное понимание того, что привычную жизнь пошатнула незримая бесовщина, усиливалось с каждой тягучей минутой. В ужасе, я почувствовала, что шевелятся волосы. На тёмном пятне тени от головы медленно поднимались вверх два острых бугорка. Сомнений не оставалось — у меня растут рога! Они тянулись и отчётливо вырисовывались двумя изогнутыми треугольниками. Самое страшное, что я ощущала это леденящее душу произрастание из черепа, раздвигающее волосы и петли вязаной шапки. Я стала медленно поднимать руки к голове, и ладони наткнулись на две твёрдые опухоли.
— Яна, что, голова болит? Ты почему не дома? Где ключи? — к дому торопливо шла мама.
С ужасом представила мамину реакцию на рогатую дочь. Горячая волна, обдавшая при этой мысли, вернула рукам чувствительность. Я наконец осознала, что сжимаю мягкие балаболки: «Как же я могла забыть о них? И ключи лежат на дне портфеля. Даже и не вспомнила, привыкла, что дверь всегда мама открывает».
— Мамочка, ты пришла! Ты пришла…
На обрыве над озером ветер, казалось, дует со всех сторон. «Это хорошо, — думала Янка, — меньше мутит. Но зато плохо, что мозги от холода проясняются — считают очки не в мою пользу. Ведь такое уже не в первый раз!» Вспомнился рыжий пацан, постоянно дразнивший Янку в школе, — схоронили в прошлом году. Математичка Галина «Падловна», что заставляла снимать золотые серёжки — подарок бабушки — и грозила оставить на второй год. И ещё, и ещё… «Всем им я желала смерти — и они мертвы. Теперь Вадя. Кто следующий?»
