— Девушка, прикурить разрешите.
«Да уж первый встречный оказался на редкость оперативен», — с горькой усмешкой подумала Янка и протянула в темноту свою зажигалку.
— А сигаретки, извините, вольному стрелку не найдётся?
«Разговорчивый слишком. Ещё и впрямь привяжется», — ужаснулась Янка и с нескрываемым раздражением, совсем как мама Ира, сунула открытую пачку в том же направлении и чуть не свалилась от неожиданности со своего скрипучего трона, когда тусклый огонёк мельком осветил лицо незнакомца. Молодой человек был удивительно похож на Аграновича. Блондин, тот же тип лица, прямой, чуть загнутый по-кавказски нос. Темнота и воспалённое Янкино воображение моментально дорисовали образ, придав ему ещё больше схожести.
— А я гляжу, ты всё в нашем дворе. Кого пасёшь?
— Вам не всё равно? И не тыкайте мне, пожалуйста! Мы с Вами гусей вместе не пасли!
— Дык какие проблемы, давай попасём! — пошловато загоготал парень и смачно сплюнул.
«Нет, это явно не Агранович! Ничего общего!» — Янка молча встала и решительно двинулась прочь от назойливого незнакомца.
Мефистофель.
Ты ж мне черкни расписку долговую,
Чтоб мне не сомневаться в платеже…
…Листка довольно. Вот он наготове.
Изволь тут расписаться каплей крови.
…Кровь, надо знать, совсем особый сок.
Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст».
— Не, ну чё сразу убегаешь то? — парень крепко держал Янку за рукав. — Я, мош, такую девчёнку всю жизнь искал. Да я, мош, тебе всю душу готов отдать!
— Ерунда какая! Не гони!
— Я гоню?! Ну, нахн. Ты меня плохо знаешь!
Было ясно, что парень очень желает познакомиться, но в силу ущербного интеллекта получалось это у него из рук вон плохо. Понимая, что так просто от него не избавиться, Янка достала из внутреннего кармана карандаш с блокнотом, где делала ежедневные зарисовки:
— Тогда пиши.
— Чё? — парень с энтузиазмом схватил блокнот и карандаш.
— Я такой-то, такой-то, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, отдаю данной девушке свою бессмертную душу, безвозмездно то есть даром. Число, месяц.
— Подпись?
— После… У тебя булавки нет?
— А чё?
— Необходима капелька крови. Так, для формальности.
— Ну, лады, — оловянный взгляд молодого человека озарило подобие удивления, и он с энтузиазмом начал царапать крупные каракули.
— Готово? — Янка взяла листок, тускло освещаемый зажигалкой: «Я, Агранович Александр Серафимович, находясь в здравом…» Слова заплясали у неё в глазах и враз рассыпались.
— Ты чего понаписал? А?! Я сказала свою фамилию писать. Своё имя, а не чужое!
