Мне даже не требовалось перевоплощаться в какого-то конкретного персонажа, чтобы ощущать происходящее прошлое. Кажется, я вышел на незаконченную Лехину программу, о которой Матвей не знал.
* * *
Августовское солнце нагревало снаружи воздух. Стены царского дворца не остывали ни днем, ни ночью. И хоть окна были плотно задернуты тяжелыми завесами, простыни оставались горячими, и хладный пот струился по её бледным плечам. Старая нянюшка махала заморским опахалом из павлиньих перьев, охлаждая горячее тело. Это не приносило облегчения.
Занемогла она еще в Можайске, когда возвращались домой с богомолья в конце июня. В Москве не стало лучше.
В июле в Москве снова загорелся Арбат. Тучи дыма и пылающих головешек ветер нес ко Кремлю, заполошно кричали бабы, мужики бросались в огонь, спасая детей и скарб.
Государь сам тушил огонь, осыпаемый искрами. Потом он вывез больную Анастасию в царский дворец в Коломенское. Пожар удалось потушить, но погибших и обездоленных было множество.
Анастасия живо вспомнила страшный пожар сорок седьмого года и обезумевшие толпы с топорами. И Сильвестра, которого уже год как не было рядом.
В Коломенском царице сделалось хуже. Не помогали ни примочки, ни облатки итальянских лекарей.
Анастасия тяжко страдала. Тот самый недуг, с которым боролась она уже не первый месяц, одолевал. Сжимал голову, словно раскаленным обручем, и заставлял безумно биться сердце. Анастасия ощущала, как холодеют ноги. Часто-часто стучало в голове. В забытии ей грезилось самое страшное, что было в её жизни. В конце весны 1553 г. после чудесного выздоровления Ивана царская семья: царь, царица с грудным сыном Димитрием, отправилась на богомолье по святым местам. Были в Троице-Сергиевой лавре, добрались до Кириллово-Белозерского монастыря. Молились о чудесном спасении Ивана, возносили хвалу Господу, жертвовали много на храмы и обители. В душах царили радость и благодать.
На обратном уже пути к Москве это и случилось. Плыли по реке Сухоне. Иван на берегу замешкался. Взяла Анастасия царевича из рук нянюшки, чтобы пронести его на ладью, и вдруг свет в глазах померк, сознание пропало, ноги подкосились.
Очнулась лежащей на пристани. Вокруг хлопотала челядь, лекарь Бомелий ей в нос совал склянку с уксусом, а Димитрия в руках и не было. Ищет Анастасия глазами, головой вертит, не может найти сына. Такой страх и ужас тогда вошел в неё, такой трепет душевный.
Потом сказали. И она вновь утратила сознание.
