Мне временами начинало казаться, что этот виртуальный мир и есть мир настоящий, а там в будущем времени, в веке далеком — это как в сказке, все неправда, все придумано, чтобы было пострашнее и почуднее. А правда-то одна, простая, вот сейчас.
Взойдет солнце, замычат утром коровы и, бренча колокольцами, побредут по московским улицам, вдоль Арбата в луга. Зазвучат колокола сорока сороков церквей московских, то там, то сям, словно высоко по воздуху переговариваясь через треугольные, низкие крыши изб и сараев, передавая друг другу божественные зовы. Заскрипят, застучат телеги биндюжников, ведущих вереницы возов с провиантом для большого города…
И еще одна странность все больше мной овладевала. Пласты времени сдвигались и накладывались друг на друга. Стрела времени то и дело меняла направление. Ко мне вдруг стала приходить снова та постоянная душевная зависимость, спутанная с ощущением несвободы, которая владела сердцем в том одиннадцатом «б», где в спортивном зале гулким эхом отдавались в ушах удары мяча и пахло пылью и свежим потом, а на уроках наступало ожидание неизбежной расплаты за проигранное вчера в футбол домашнее задание.
Ты, словно бы, делаешься постоянно больным, привязанным к объекту своей несвободы невидимой цепью, как у Станислава Лемма в «Солярисе» фантомы, созданные океаном, были неспособны существовать без своего кумира ни на минуту.
При том, что у нее было женское имя, у этой несвободы, так же как и тогда, была она недоступной и неземной, словно звезда, одна, яркая, на пустом черном небе. Никакого отношения к сексу эта зависимость не имела, секс в моем виртуальном мире отсутствовал. Я был божьим человеком.
И имя это было сегодня Анастасия, царица, как и давным-давно, когда она была королевой Анной Австрийской, мисс «Одиннадцатый „б“ класс».
* * *
Я пристроился по утрам ходить в царскую людскую горницу, специально устроенную Анастасией для богоугодной благотворительной деятельности.
По утрам царская семья поднималась с первым криком петуха. Помолившись вместе с Иоанном в царской домашней церкви, Анастасия шла в людскую творить милостыню.
Пришедших в этот час странников стража пропускала в людскую. Слуги предлагали умыться во дворе, поливали из ковша и давали ручник с вышитыми петухами, немытых не пускали. Но вши были у каждого. Как потом горницу отмывали, не ведал.
Иногда царь Иван приходил к нам в людскую вместе с царицей. Красивая была пара. Молодость так и брызгала из их ясных глаз. В них светилась любовь друг к другу и любопытство к миру.
