— Да дребедень.
— Добрый день, — появилась благостная Ядранка.
— Добар дан! — ответили ей по-сербски. — Како стэ?
— Ей вот можешь морочить голову, тем более девушке непонятна половина твоих слов. Как всякому нормальному человеку.
— Мне ясно! — Ядранка улыбалась, расширив карие глаза. — Я — разумею све.
Леха почесывал бороду и продолжал размышлять о взаимодействии парадигм времени, не обратив ни малейшего внимания на вошедшую. Стас же попытался взглянуть на Ядранку так, будто видит ее впервые, и оценить: нравится она ему или нет. Русые волосы до плеч, ее живость, — все, безусловно, «да». Пышная фигура в этой полуспортивной одежде — не очень; живот напоказ, сзади тоже есть излишки, но при ее почти гренадерском росте не так заметно. Брови дугой над веселыми карими глазами. Ядранка напоминала ему задорную казачку из советского фильма. Он был уверен, что у нее хорошо получится пожать плечом и лихо подмигнуть, хотя пока в его присутствии она так не делала.
— Стасик, предложи девушке стул! — напомнила Варвара. — Яца, будешь пить чай?
— Надо чистить.
Ядранка зашла в темную комнату рядом с кухней, чтобы переодеться, взять ведро и тряпку.
— Достань сетки из второй кладовки и, молим те, поставь на окна. Полетит тополиный пух, мы все тут с ума сойдем от него. Лешик, знаешь как по-сербски будет «спасибо»? — мечтательно сощурившись спросила Варвара.
— Хвала, — констатировал Леха, который знал почти все, только иногда кое-что путал. Он потряс головой, словно стряхивая нужную мысль ближе к голосовым связкам:
— Концепция средневекового донаторства может сыграть важную роль в разработке проекта снижения налогов для меценатов, — сообщил он.
— Не смеши, Столыпин! — фыркнула Варвара и стала убирать со стола.
Квартира Варвары Ивановны располагалась на той же лестничной клетке, что и мастерская Стаса, но была обширнее, вся завешана и заставлена старинными вещами, антикварной мебелью и семейными реликвиями. Варваре исполнилось шестьдесят семь лет, фигура ее напоминала цилиндрик, лицо похоже на физиономию отчасти хитрого, отчасти самоуверенного, но при всех обстоятельствах жизнерадостного кабанчика. Варвара на недлинных ногах проходила жизненные испытания насквозь и со вкусом организовывала пространство вокруг себя: квартира в удобном месте, шофер три раза в неделю, приходящая кухарка (уволенная накануне) и девушка-помощница по хозяйству. Все это было заработано Варварой спокойно и бодро.
Она родилась в небольшом городе в Литве, из детства помнила: «выходишь утром, а еще одна улица исчезла, к вокзалу движутся толпы переселенцев с чемоданчиками». Семья переехала в Ленинград, отец Варвары проработал несколько лет в министерстве, затем был осужден и сослан. Был уже конец сороковых, потому отца не расстреляли.
