Перед сбитыми с толку преследователями внезапно появилось тело мертвого мага, а следом за ним из воздуха на мостовую ступила сама смерть, источая волны обездвиживающего ужаса. Ни один из них не успел понять, как его убили.
Шеа сняла с трупов причудливые кованые пояса с подвесками, украшенными изображением клевера. "Пригодятся... Если Ловчие не успокоятся - натравлю друг на друга. Придумали себе развлечение: волочиться за одинокой "ведьмой" через полстраны".
* * *
Лайлин проснулась, почувствовав чужое присутствие. Кто-то касался её сознания, будто проводил пером по коже. Она вздрогнула и попыталась встать, но на плечо опустилась теплая рука, удерживая.
- Не дёргайся. Помни о ранах.
Она успокоилась, узнав говорившего, хотя, казалось бы, должна была наоборот встревожиться.
- Мне сказали, ты хотела меня видеть.
- Да.
Тихо скребнули по полу ножки стула, когда его отставили в сторону. Халахам уселся прямо на тканую дорожку, опершись о тумбочку у кровати, и заглянул в глаза лежавшей на животе Лин.
- Теперь тебе меня видно, - он улыбнулся.
Лайлин молчала. Она не была больше уверена, хочет ли задавать вопросы, весь день не дававшие ей покоя. Мужчина отвернулся, позволяя разглядывать свой профиль.
- Ну, спрашивай же. Я отвечу. На этот раз всё останется с тобой.
Девушка совсем не уловила смысла последней фразы, но решила не обращать внимания.
- Кто убил того человека? Я?
Халахам не торопился с ответом, изучая её лицо. Он видел, что Лин ждёт его слов, как решения суда - с надеждой и страхом.
- Нет.
Лайлин, шумно втянув воздух, с облегчением выдохнула.
- Я никогда не думала, что можно наоборот... Это было... жутко.
- Потому что ты этого желала.
- То есть, если бы я не хотела, было бы лучше? - Лин с недоверием и тенью истерики воззрилась на Халахама.
- Совесть держит крепче и дольше, если чует раскаяние.
- Вы как-то странно на меня смотрите...
Халахам поднёс руку ко лбу Лайлин и коснулся пальцами кожи. Девушка вздрогнула, почувствовав, что неуловимо изменилась от этого лёгкого прикосновения, будто что-то добавилось к ней самой - неизбывная тяжесть. Комком в горле застряли слова, и в памяти всплыло имя. "Милара". Лайлин начала задыхаться - грудь сдавили железные обручи. Нахлынули воспоминания, которые всегда были с ней и в то же время не были. Она не могла этого объяснить, но была вынуждена принять. Она пожелала зла и сотворила непоправимое, исковеркала, изменила, не имея права менять.
