Лайлин до сих пор толком не поняла, кто напал на юношу. Алестар, оказавшийся в комнате в самый разгар драки, видел убегающего злодея, но делиться впечатлениями не спешил. Да и времени на болтовню не было. Эрикира сразу препоручили заботам полусонной Лин. Старушку, лежавшую в беспамятстве в углу разгромленной комнаты, унесли куда-то, чтобы привести в чувство. Трактирщик дрожал, как лист на ветру, провожая покрасневшими глазами носилки с сыном. Он настаивал на том, чтобы сидеть с Эрикиром, пока Лайлин будет его "лечить" - очевидно, не верил в её способности и боялся упустить возможность увидеть сына ещё хоть раз до того, как тот скончается. Халахам каким-то образом уговорил его не вмешиваться и положиться на Лин с её даром. За дверью остался на страже Алестар, готовый в любой момент ворваться внутрь и разорвать всех злоумышленников на клочки.
Несмотря на поздний час, в трактире никто не спал. Лайлин слышала тихий говор за стеной, время от времени то тут, то там что-то постукивало, люди проходили по коридору.
- Кто это? - слабый голос отвлёк девушку от размышлений. Эрикир пришёл в себя и, щуря слезящиеся глаза, пытался разглядеть расплывчатый силуэт нависшего над ним человека.
- Моё имя Лайлин. Мы приехали сегодня вечером и остановились на ночлег здесь. Я, мой отец и двое наших спутников.
По голосу и имени Эрикир определил, что у его ног на кровати сидела женщина, но сквозь плывущую перед глазами пелену он не мог, как ни старался, разглядеть её лицо.
Заметив, что парень часто моргает и щурится, Лайлин поднесла руку ко лбу Эрикира и прикрыла ему веки, сама тоже закрывая глаза. Так ей стал виден въевшийся в переплетение светящихся лент багровый сгусток - место повреждения и средоточия боли. Настроившись на нужный лад, она потянула тёмную субстанцию на себя - и сгусток начал уменьшаться, вязкой длинной нитью покидая голову юноши. Эрикир содрогнулся. Девушка почувствовала его напряжение; нить, которую она уже почти выудила из слабо пульсирующего голубым свечением облака, угрожающе натянулась...
Эри не был уверен, что его беспокоит, но тревога все нарастала. Подсознание исступленно кричало и било в колокола, а тело отказывалось выходить из оцепенения. Что-то до тошноты знакомое чудилось ему в мерных приливах силы, окатывавших все нутро от каждого прикосновения Лайлин. Внутри него в основании позвоночника зарождался ответный поток, щекочущим ручейком поднимался вверх к затылку. Сердце забилось чаще, в желудке залег холод. От мучительного, раскачивающегося на грани между приятным и болезненным чувства сдавило грудь.
