— Смотри перед собой, — сказал он мне.
Усадив на свой «Харлей», он надел на меня другой шлем, а за спиной раздавались мучительные хрипы и звуки чего-то, ударяющегося о плоть.
— Давай раздобудем для тебя новый сэндвич, Тай, — небрежно сказал он.
Хоук запрыгнул на мотоцикл, и я пристроилась за ним, обняв за крепкий торс и сильно прижавшись грудью к его спине. Он завел «Харлей», объехал вокруг машины, и мне больше не было видно Хелински. Остальные парни стояли вокруг него, внимательно наблюдая за клокочущим дыханием избитого.
Я поняла, что он умрет.
Хоук убил офицера полиции средь бела дня.
Тайлер
Никогда нельзя было понять, что творилось в голове у Хоука — и это была самая большая проблема. Он мог улыбаться, смеяться, наслаждаться едой, и ты никогда не поймешь, что в это время он поглощен построением планов в своей голове. Иногда я ловила у него эту механическую улыбку и отсутствующий взгляд.
Вот и сейчас он смотрел на меня тем же взглядом, пока мы поглощали купленный мне новый сэндвич с ветчиной в гастрономе, принадлежащем байкерам. Я не возражала, потому что сама ела, погруженная в собственные мысли. А еще он попросил на кухне лед, завернул его в салфетку, и в данный момент я прижимала ее к своему глазу.
— Ты в порядке? — немного позже спросил он, заметив, что я не ем.
Я повернулась к нему. Он откинулся на спинку стула и, нежно глядя на меня, утешительно улыбался. За лето он сильно загорел, и на фоне коротких темных волос его скулы стали подчеркнуты еще больше. Мне нравилось сравнивать Хоука с темным принцем из сказок — плохие парни привлекают дьявольски сексуальной улыбкой и глубоким голосом. У него получалось делать так, чтобы вы чувствовали себя нормально в полном хаосе, словно реальность не была изначально примитивной и мерзкой, хотя в глубине души вы понимаете, что это так.
Обычно от этого взгляда у меня подкашивались ноги, но сейчас… Что-то в нем заставило меня оцепенеть.
— Тайлер, — надавил он, в его голосе добавилось настойчивости.
— Я подсматривала, — прошептала я.
Его улыбка исчезла.
— Я же велел тебе закрыть глаза.
— Да. Ну, я подсматривала.
— И?
— Ты ударил его шлемом.
— А потом?
— Потом я закрыла глаза.
Он медленно кивнул.
— Я не должен был делать этого в твоем присутствии. О нем могли позаботиться парни, но…
— Но что?
Он посмотрел на меня, нахмурив лоб.
— Твой отец попросил меня присматривать за тобой.
И на этом он остановился, уместив в предложение из семи слов объяснение причины своего поступка. Мне стало ясно, что разговор на эту тему окончен.
