— Все в порядке, правда, но…
— Знаю, тебе нужна новая майка, — вмешалась я.
Это было уже не в первый раз. Фактически, это происходило постоянно, когда она отходила от столика Кирка. Я бросила на него взгляд через плечо — он сидел в дальнем углу, уставившись в свою кружку. Я всегда ненавидела Кирка. Я была еще ребенком, а он уже был мудаком. Однажды он снял переднее колесо с моего трехколесного велосипеда Барби, чтобы я не могла кататься вокруг них, и спрятал его в свой ящик для инструментов. Отец пришел в ярость и, в конце концов, зарядил ему по яйцам и заставил починить мой велосипед. Но, когда колесо было поставлено на место, гребаные личики Барби были изгажены царапинами. Мудак.
Я никогда не понимала, зачем его держали в клубе. Просто каждый человек в положенное время должен умереть, а этому, кажется, уже лет сто, и он превратился в обычного несчастного старого козла. Цепляющегося к Холли. Часто. Без малейших причин.
Как и всегда, мы прошли по коридору и поднялись по лестнице на второй этаж. Я тут же услышала стоны и заглянула в гостиную. Она была достаточно просторной для размещения большинства из нас и граничила с кухней, в которой я частенько заваривала чай.
На диване сидел примерный семьянин Джонни и без зазрения совести получал минет от какой-то полуголой цыпочки, которая совсем не была его женой.
— Твою мать, Джонни, ты серьезно? — проворчала я с отвращением. — Еще вчера на этом диване я смотрела «Гарри Поттера»!
Джонни схватил диванную подушку и прикрыл ею свой член.
— Просто иди, куда шла, Тайлер, — рассеянно сказал он.
Мне по-прежнему была видна подпрыгивающая вверх-вниз голова цыпочки, которую ни капли не смутил мой наезд на Джонни. Черт, у него не было права так поступать! У меня в гостиной было особое положение.
— Где угодно, Гектор, только не на этом диване, — настаивала я. И Гектор сделал это правилом. Ни один из парней не возражал. Вот, что мне здесь нравилось — они готовы были идти на компромисс. Все, кроме гребаного Джонни.
Я с отвращением фыркнула и направилась дальше по коридору, не обращая внимания на то, как идущая рядом Холли напряглась всем телом и опустила глаза в пол.
— Не понимаю, как тебе удалось привыкнуть к этому, — поморщившись, прошептала она.
— Честно говоря, это ерунда, — ответила я.
Это ведь действительно была ерунда. Господи, в детстве я видела такое, отчего покраснела бы даже порнозвезда. А потом все просто превратилось в фон. Я довольно быстро стала невосприимчивой к этому, ни одна клеточка во мне не испытывала ни капли смущения. Такие люди, как Холли, вероятно, воспитывались в благопристойных домах, где при виде целующейся пары на экране телевизора было принято отворачиваться. Тем сложнее ей приспосабливаться здесь. Я была уверена, что она надолго здесь не задержится, но ее отчаянное положение с работой помогло продержаться дольше, чем я предполагала. Это производило впечатление.
