П. Краснова и многих других. Здесь требуется особый талант человеческой и патриотической сопричастности к судьбам отцов и дедов.
Совсем в иной тональности пишет поэт о своём солдатском опыте. Но и здесь, в явной самоироничности по отношению к службе, а вернее, как бы к игре в солдаты, в войну, в которую, конечно же, не верится, автор словно бы помнит о той войне, настоящей, и с ней соизмеряет свою нынешнюю солдатскую службу.
В сапоги задвинув ноги,
Застегнувшись на бегу,
Выстроимся по тревоге
В две шеренги на снегу.
Знаем, что комбат проверит,
Как умеем мы стрелять.
Взглядом недовольным смерит
И пошлёт нас
досыпать!
А над нами – звёздный трепет.
Тени чёрные ракит.
Мы-то знаем:
враг не дремлет —
Он, всего скорее, спит!
Главный враг для нас с тобою —
Мартовские холода,
Ведь тревога боевою
Стать не может никогда!
В темень «трассерами» лупим —
Все мишени наповал…
Молодым я был и глупым.
Ни черта не понимал.
По стихам Полякова, как по клавиатуре, можно пробежать всю его биографию и приметить все основные вехи духовного мужания. По ним, пусть и задним числом, можно догадаться об истоках его прозы, увидеть знакомые по этой прозе ситуации и бытовые сюжеты.
Я был инструктором райкома,
Райкома ВЛКСМ.
Я был в райкоме словно дома,
Знал всех и был известен всем.
Или:
Молоденький учитель,
Я у доски страдал,
А ученик-мучитель
Вопросы задавал.
Или:
Мне снится сон.
Уже в который раз:
Осенняя листва в морозной пыли,
Приспело увольнение в запас,
Друзья ушли,
а про меня забыли!
Поэт Ю. Поляков ещё раз убедил меня в том, как велико, как огромно значение в поэзии открытого лирического чувства. Как много искупает искренность и как она заразительна. В конце концов, я не знаю, что важнее – эстетическое наслаждение от поэзии или способность её делать читателя добрее. Разумеется, в идеале эти две ипостаси поэзии сливаются воедино.
В заключение разговора о поэте Юрии Полякове, который теперь уже стихов не пишет, я хочу процитировать его давние, написанные в 1975 году, полюбившиеся мне строчки:
Ты помнишь, мы в Мураново брели
Вслед за бегущей к горизонту тучей,
Нисколько не робея той земли,
Где жил поэт российский Фёдор Тютчев.
Шёл дождь из ярких солнечных лучей
Со звонким градом птичьих песнопений.
Он становился ярче, горячей,
И ветерок струился всё степенней.
До немоты прозрачная река.
Как из другого мира тени рыбьи.
Речной травой обвиты облака,
Плывущие в мгновенно-яркой зыби.
А солнце всё лилось, и всё лилось,
И эти струи нас с тобою грели.
