Но и более умеренные структуралисты, не отказывавшиеся от изучения значения, исследовали лишь небольшую часть лингвистических проблем. Они, в сущности, унаследовали очень давнюю традицию, но ограничили область своих исследований осознанно и строго. Швейцарский последователь Соссюра и один из издателей (вместе с А. Сеше) его знаменитой книги Шарль Балли (1865–1947) в 1913 г. формулировал это следующим образом. Чтобы у исследователя «появился некоторый шанс уловить реальное состояние языковой системы», «он не должен иметь ни малейшего представления о прошлом этого языка, он должен полностью игнорировать связь языка с культурой и обществом, в котором этот язык функционирует, чтобы все внимание исследователя было сосредоточено на взаимодействии языковых символов».
Как часто бывает в истории науки, такое сужение проблематики на каком-то этапе даже полезно: ученые сосредотачиваются на сравнительно узком секторе с четко очерченными границами, что дает возможность значительно уйти вперед в изучении проблематики внутри этого «плацдарма». Поэтому введенное Соссюром жесткое разграничение языка и речи было шагом вперед для своего времени, а глубокие (хотя несколько максималистские) идеи Волошинова оказались несвоевременными. Не случайно его книга в 1929 г. прошла почти не замеченной и у нас, и за рубежом, зато с 1970-х гг. ее перевели на многие языки и активно изучают.
Вопрос: «Как устроен язык?» — целесообразно подробнее рассмотреть на материале фонологии, наиболее разработанной структурной дисциплины.
8 Пример структурного подхода.
Фонология
По всеобщему признанию, наибольших успехов структурная лингвистика достигла в области изучения звуковой стороны языка, где в 1920–1960-е гг. активно развивалась дисциплина, получившая название фонологии. Известный математик Владимир Андреевич Успенский пишет (речь идет о 1950-х гг.): «Лингвисты… неоднократно говорили мне, что есть одна область лингвистики, настолько передовая, что в ней всё уточнено и чуть ли не аксиоматизировано. Это фонология». Она стала полигоном для выработки структурных методов изучения языка. И это было не случайно: именно здесь многообразие явлений речи легче всего подводится под типовые правила.
Как уже говорилось, создатели фонетических (алфавитных) систем письма были «стихийными фонологами», поскольку учитывали не всякие звуковые различия, а лишь те, которые существенны для системы языка. Но в XIX в. с развитием науки появилась тенденция как можно точнее установить все характеристики звуков. Особенно к этому стремились диалектологи: диалекты обычно похожи друг на друга и на литературный язык, но имеют и различия, и надо строго зафиксировать их особенности. Еще больше расширились знания о многообразии звуков с появлением во второй половине того же века экспериментальной фонетики. Первые, еще очень несовершенные приборы показали, что звуков и звуковых различий гораздо больше, чем мы себе представляем. В это же время разрабатывались фонетические транскрипции, дававшие возможность единым способом фиксировать всё звуковое многообразие. Но языковая функция звуков в этом многообразии пропадала.
