В каждом доме, куда они заходили, им говорили, что Парфенова нет. Был недавно, но сейчас нет. И давали адрес места, где он может быть. Они узнали, между прочим, что у Парфенова уже есть новая симпатия — некая Нюшка. Но фамилия ее неизвестна. Однако живет она на Канавной улице, дом номер то ли шесть, то ли семь, а может, и десять.
На Канавной Зайцев сразу облюбовал маленький старый домик, у ворот которого на лавочке сидела старуха. А над нею качался, поскрипывая на ветру, жестяной сапог, извещавший, что здесь живет сапожник.
«И Парфенов здесь живет», — почему-то сразу, каким-то непостижимым чутьем, угадал Зайцев, хотя на воротах написан краской номер три.
Зайцев подошел к старухе.
— Терентий дома?
— Да он дома, и нету его. Он вышел, — сказала старуха. — А ты чей? Веркин брат, что ли?
— Веркин брат.
— Так вы проходите. Они вас ждут. Нюшка сейчас пельмени будет крутить. Терентий побег за мясорубкой к Захаровым. Да вон он сам идет, — вдруг показала старуха.
Из соседних ворот вышел огромный мужчина в пальто, накинутом на плечи, и в бобровой круглой шапке с бархатным верхом, нисколько не похожий на свою дореволюционную фотографию. В правой руке у него была мясорубка.
— Вы Парфенов Терентий Наумович? — пошел ему навстречу Зайцев.
— Хотя бы…
— Вы нам будете нужны на минутку. Пройдемте с нами. Тут неудобно стоять…
— Это кому же… неудобно?
Мужчина без заметной тревоги, но с явным презрением оглядел совсем молодых ребят — одного в потертом, узковатом в плечах пальтеце, с рыжими волосами, прикрытыми старенькой кепкой, другого в стеганой телогрейке и в вылинявшей, должно быть гимназической, фуражке.
— Да вы что, сопляки, на бимбор, что ли, меня хотите взять?
И он взмахнул мясорубкой.
Всегда Егоров будет восхищаться Зайцевым.
Пусть они потом поссорятся, будут сильно и непримиримо враждовать. Но Егоров не забудет, как Зайцев стремительно толкнул верзилу головой в живот.
А пока Парфенов подымался, Зайцев двумя ударами как обрубил ему обе руки.
Егоров только и сделал, что отпихнул ногой от Парфенова выпавшую мясорубку.
— Бабушка, — сказал он старухе, — возьмите ее. Приберите…
А старуха даже не ойкнула. Она почти спокойно взирала на эту сцену. Мало ли бывает драк на Извозчичьей горе!
— Не шуми, — прямо в ухо Парфенову дохнул Зайцев. — Ты понял, мы откуда?
— Как не понять.
— Иди тихонько вперед. Побежишь — убью, — пообещал Зайцев и сунул руку в карман, где у него лежал теперь настоящий бельгийский браунинг.
