Третий отыскал в подводных лабиринтах Нептуна сокровища Атлантиды и преподнёс чаровнице алмаз, затмевающий сияние солнца. Последний юноша, обратившись к принцессе, сказал:
— Моя любовь не столь сильна, чтобы свершить невозможное. Позвольте на прощание вам спеть.
Юноша бережно тронул струны гитары. Чарующие звуки наполнили не только тронный зал, но и мироздание, покоряясь магическому напеву нежного голоса и аккордов. Время остановило бег, повинуясь божественному звучанию истинных чувств. Внезапно юноша замолчал.
— Я много раз пытался закончить песнь, но так и не смог этого сделать. В этой песне не хватает всего трёх слов, которых я никогда не слышал. Прощайте. Может, кто-то другой, но не я, допоёт эту песнь.
— Постойте, — вставая с трона, прошептала принцесса.
Она подошла к юноше и, ласково глядя в глаза, беззвучно произнесла слова, которые никогда не утратят магию и волшебную силу, даруя высшее наслаждение…
Где-то очень далеко за горизонтом, куда не всякий может попасть даже в мыслях. В одном далёком городе, где нет ни красивых домов, ни тенистых парков, окутанных неведанной тайной. Где размеренная жизнь предсказуема, да и сами жители столь обычны, что давно не верят в чудеса. Среди множества обычных магазинчиков есть лавка, которая навсегда изменила судьбу владельца.
В маленьком магазинчике ещё совсем недавно продавались краски, а ноне никто из жителей городка не видел смысла ни в картинах, ни в ярких акварелях, смирившись с окружающей серостью.
Бизнес владельца пришёл в упадок, и лишь покосившаяся вывеска напоминала о тех давних счастливых днях, когда заливистый смех детворы наполнял акварельную лавку.
Однажды в пустующий магазинчик пришла девушка.
— Посоветуйте мне, пожалуйста, самую лучшую краску, — неожиданно услышал владелец лавки мелодичный голос. — Я хочу нарисовать картину, — добавила девушка с улыбкой.
— Уже много лет никто не заглядывает в мой магазинчик. Я перестал заказывать краски, а те, что были, — уже ни на что не могут сгодиться.
— Я хочу попробовать. Даже засохшие деревья оживают от ласковых прикосновений. Как знать, может, и моё желание способно сотворить что-нибудь чудное. Пусть я буду самым последним романтиком, но мне хочется нарисовать и безмолвие тенистого сада, и блистание звёзд, и шёпот прибоя, и всё то, о чём так давно грезилось во снах.
— У меня есть холст и кисти, попробуй, — недоверчиво ответил владелец лавки.7
Девушка вынесла мольберт на улицу. Присев на покосившуюся лавочку, она начала рисовать. Высохшая краска плохо ложилась на холст, но девушка день за днём приходила в лавку. Под минорные напевы осеннего ветра девушка рисовала невиданный пейзаж. Владелец лавки неизменно стоял рядом, пытаясь угадать мысли и чувства белокурой девушки, создающей картину. Потерявшая яркость акварель плохо ложилась на полотно. Прохожие, глядя на двух безумцев, раскрашивающих стандартность высохшими красками, нарекали их сумасшедшими.
